Вопрос остался без ответа.
Проход Калакирии кончился. Черные стены гор отступили, взорам путешественников предстали зеленые холмы и равнины Валинора. Но не дано перу Смертного описать их красоту и величие. Не дано Смертному словами изложить то, что чувствовали друзья, глядя на сверкающую и величественную вершину Таникветила, на горы, что скрывали роскошь Валимара…
Грозный Эзеллохар они миновали в трепете и молчании. А солнце все никак не могло подняться над горизонтом, и казалось, что все еще продолжается день третьего марта, когда «Скопа» покинула Харадский берег…
Обогнув Валимар, они шли все дальше и дальше, не нуждаясь ни в сне, ни в пище, ни в питье. Шли в молчании — даже неугомонный Малыш притих. Молчал и Дух Познания, и Валар молчали тоже.
И сами Залы Мандоса миновали они — но не остановились. И дворец Ниенны, Матери Скорбей, — тоже. И остановились лишь на Последнем Берегу.
Пусто и тоскливо было здесь. Совсем не походила земля этих краев на радостный, счастливый Валинор. Впрочем, счастливый ли?.. Ваниар, Прекрасные Эльфы — чему посвящены были тысячелетия их пребывания у престола Манве? Собиранию знаний? Но лежащие под спудом — не обесцениваются ли они, никому не принося пользы?..
Так думал хоббит, стоя возле печальных волн Последнего Моря.
— Ну и где же эта ваша Дверь? — нарушил тягостную, невыносимую тишину Малыш.
— Терпение, — раздалось в ответ. Орлангур расправлял крылья. Золотая чешуя грозно сверкала. — Терпение. Нас пропустили до самого края… без драки. Быть может, все еще обойдется. Мне не дано провидеть будущее здесь.
…Никто не заметил, как на вершине недальнего холма, обрывавшегося к берегу крутым откосом, появилась высокая, исполненная величия фигура.
Зазвучал голос — и Фолко ощутил, как его охватывает трепет, такие сила и мощь чувствовались в нем.
— Я, Фионве, герольд Великого Манве, говорю вам — именующий себя Духом Познания да проследует к Эзеллохару! Остальные да ожидают здесь.
— Кратко и выразительно. — Саруман храбрился, но от взора хоббита не укрылась его дрожь. Эовин, не стесняясь уже никого и ничего, подошла к Фолко, обняла, прижалась… Глаза ее были закрыты. Губы безостановочно шептали… что? Молитву или проклятие?
Золотой Дракон одним движением взмыл в небо.
— Ждите меня! И… надейтесь!
Олмер застонал и пошевелился. Санделло и Оэсси кинулись к нему, однако Злой Стрелок неожиданно оттолкнул их. Лицо его исказилось от боли — однако он поднялся. Черный Меч грозно сверкал в руке. Нетвердыми шагами он направился к хоббиту.
— Мы… мы… в Валиноре? — прохрипел Король-без-Королевства.
— Да, — ответил Фолко, не опуская взгляда.
— Почему… почему же ничего не горит?!
— Мы прошли мирно.
— Мирно?! Это же западня! Используй Адамант, Фолко! Надо открыть Дверь, пока Орлангур удерживает Валар!
Олмер был поистине страшен. Черный Меч плясал в его руке, словно отыскивая жертву.
— Но нас пропустили! — воспротивился хоббит. — Мы не можем напасть первыми!
— Тогда они нападут на нас. — Олмер обессиленно закрыл глаза.
И тут из-за скрывавших Валимар высоких гор внезапно докатился первый громовой раскат. За ним второй, третий, четвертый… А потом к девственно-чистым небесам рванулся жирный, черный столб дыма. Вздрогнула земля, недальний холм рассекла трещина.
— Началось, — прошептал Саруман. — Ну что ж, мы еще посмотрим, способен ли я на что-нибудь, кроме как задирать лапу у забора! — И он принялся засучивать рукава, словно деревенский драчун.
— Открывай Дверь, Фолко! — прорычал Олмер. — Остальные, в круг! Надо дать ему время! Быстрее! Ломай ее, Фолко!
Громовые раскаты гремели все чаще и чаще. Столб дыма стал едва ли не шире самого кольца гор. И над их вершинами поднялась бледная аура странного пламени.
— В круг! — хрипел Олмер, чуть ли не силой расталкивая опешивших соратников по местам. И — успел в последнюю минуту.
Кто знает, как задумывали Валар это сражение. Наверное, полагали они, Золотой Дракон станет легкой добычей, а со всеми его спутниками играючи справится любой Майа.
Но все случилось не так. Фолко не видел Битвы Сил, но по тому, как дрожала земля и оползали холмы, раскалываясь на глыбы, по тому, как тьма заволакивала солнце, он понял — у Валар не получилось легкой прогулки. И вместо Майа взорам хоббита и его спутников предстали блистающие шеренги эльфов.
Прославленные воители надвигались молча, сплошной стеной. В серебряных доспехах, с гордыми гербами и девизами на щитах — щитах, что видели, наверное, конец ратей самого Моргота в дни Войны Гнева…
Хоббиту казалось, что он узнает их — по описаниям в книге Бильбо. Все великие герои минувших Эпох, герои сражений с Морготом и Сауроном явились сюда потребовать от дерзких пришельцев сокровище.
Саруман громко, издевательски засмеялся.
— А, и ты тоже здесь, мастер Кэрдан! Что привело тебя сюда? Разве в твои годы участвуют в баталиях?
Ответом было молчание. Фолко заметил, что, хотя землетрясение немилосердно крошило и рушило все, вокруг отряда сохранялся островок спокойствия. В этом-то островке и стояли сейчас прижавшие спутников хоббита к морю эльфы.
Олмер вышел вперед.
— Ба! — глумливо усмехнулся он. — Сколько знакомых лиц!.. Ну что ж, мои почтенные, начинайте! Начинайте, и мы посмотрим, на сколько вас хватит!
Ему никто не ответил. Из эльфийских рядов свистнула меткая стрела, но, не долетев нескольких шагов до Короля-без-Королевства, бессильно упала наземь. Олмер вновь усмехнулся:
— А вот это у вас едва ли получится.
Однако Фолко видел — по затылку Злого Стрелка струилась кровь. Он без остатка использовал все силы, отпущенные ему, выигрывая время…
Хоббит сорвал покрывавшие Адамант тряпицы, до рези в глазах вглядываясь в неистовое сияние. Он попытался представить себе Дверь Ночи. Представить, как раскалывается купол серых небес и черные волны Таящегося за Пределом устремляются к нему, подхватывают — и несут… все дальше и дальше, к краю Великой Ночи…
Жар обжигал лицо. Адамант светился все ярче и ярче; хоббит уже ничего не видел, кроме яростного сияния, он тонул в его жестоких, обжигающих лучах…
А вокруг грохотало все сильнее и сильнее. Рассвет сменялся глубокой ночью. Там, у Эзеллохара, шел великий, невиданный еще в Арде бой, и схлестнувшиеся между собой Силы терзали плоть Мира, обращая его в Ничто своей мощью. Столбы пламени поднялись уже много выше гор, да и сами горы заметно оплывали, оползали, словно неистовый огонь пожирал их корни.
Смутные гигантские тени угадывались в дыму, белые молнии пронзали мрак, а в самом сердце тучи мелькала стремительная золотая искра, горящая словно настоящее маленькое солнце, и даже еще ярче.