Book.

– Не знаю, что произошло… – Тави с трудом подбирала слова. – Там – по-прежнему Тьма. Но дорога вроде как открыта. Выглядит это.., ну, как будто вода опустилась.

– Живого никого не видела? – деловито осведомился Сидри.

– Живого? – Тави заколебалась. – Привычного нам – нет… Монстров там, или крыс, или еще кого-то – нет.

– А непривычного? – тотчас спросил гном. Тави рассказала об увиденном. Сидри с Каном переглянулись и дружно пожали плечами.

– Никогда о таком не слышал, – резюмировал гном.

– И никто, заметьте, не слышал, – резковато ответила девушка. – И что теперь? Поворачивать все равно некуда. Так что козлоногие, козлорукие – теперь уже все равно. Кто предупрежден, тот вооружен. Встали!

…Ходы, которыми их вел Сидри, все как на подбор оказывались низкими, с неровными, истрескавшимися полами и свисавшими сверху каменными сосульками. Бесконечный путь во тьме длился и длился; троица оставила в стороне главные гномьи тракты и просторные залы – слишком близко к главным воротам, слишком близко к дозорным постам Радуги. Сейчас, во время Ливня, эти посты скорее всего сняты, но кто ж поручится наверняка!

Спиральные лестницы сменялись узкими горизонтальными штреками, такими узкими, что казалось – сейчас придется бросать заплечные мешки. Шли, довольствуясь светом одного-единственного факела, горевшего еле-еле – поневоле приходилось растягивать скупые запасы.

Так они шли весь следующий «день».

– Глубоко забрались, – буркнул гном, когда они стали устраиваться на отдых. – Впереди всего ничего…

Он не стал произносить вслух «и как ровно идем-то», боялся сглазить. Этот день и впрямь, тьфу-тьфу, выдался удачным. Им никто не преградил дорогу, никто не завывал в отдаленных штольнях, никто не крался следом. Крысы, наделавшие такой переполох, тоже бесследно сгинули.

Правда, Сидри не мог не думать о своем хвалинском видении – ждущая их пасть Тьмы и мерзкий животный шепот: «Ты сам пришел сюда, ты мой!» Но пока.., благодарение, SuurazYpud'. Силе Гномов, пока они все целы и здоровы.

– Сегодня ныряем, – заметила Тави.

– Куда? – не понял сперва гном.

– Тьма никуда ведь не делась. – нехотя сказала волшебница. – Стоит там, стоит, нас дожидается. Ее я вижу, а больше – ничего, и не знаю даже, взаправду там все залито мраком, как вода, густым – или это только …только… – она пощелкала пальцами. – только мое воображение. Заклятием Истинного Зрения туда не проникнуть. Так что придется ждать, пока не увидим все собственными глазами.

Кан-Topoг молчал. Вольному, похоже, становилось скучно. Этот народ очень трудно испугать темными предсказаниями или тягостным ожиданием встречи с опасностью. Тот, кто привык идти навстречу судьбе с открытым забралом, для кого потери жизни – ничто в сравнении с потерей чести – его не испугаешь ни океанами мрака, ничем. Даже памятными крысами.

Сейчас Вольный сидел, полузакрыв глаза, на ощупь правя лезвие клинка. В этом деле Кан и его соплеменники доверяли пальцам больше, чем глазам.

– Ныряем – это через сколько? – невозмутимо поинтересовался он.

– Совсем немного осталось, – отозвалась волшебница. – В саженях и футах не измерить. Я просто ощущаю.., что граница близко.

– Тогда скажешь, как подойдем, – очень серьезно сказал Кан-Торог. – Хочу посмотреть, как это выглядит.

– Предпочту не видеть, – поежился гном. Тави молча пожала плечами. Цель была близка, она чувствовала это – не магически, просто интуитивно. Та самая таинственная цель, к которой так упорно пробивался Каменный Престол, не пожалев для этого никаких денег.

– Поднялись, – спокойно сказал Вольный. – А то до самого конца Ливня тут просидим. Бери факел, Сидри. Я пойду вперед. Указывай дорогу.

– Чего тут указывать, – проворчал гном. – Дорога одна. Эвон, дыра черная – туда и лезь.

– Хорошо, – бесстрастно уронил Кан. Нагибаясь, шагнул вперед, в последний момент обернулся. – Топор свой достань, гноме. Чую, драться придется.

– Там никого нет! – вздрогнула Тави.

– Посмотрим, – Вольный пригнулся еще ниже, мягким движением, держа перед собой меч (второй, из запаса), скользнул в темноту. За ним последовала Тави, держа в руке факел. Сидри, как всегда, замыкал шествие.

Довольно долго им пришлось пробираться наклонным ступенчатым коридором, согнувшись при этом в три погибели. Несмотря на предостережение Кана, ничего живого им по-прежнему не попадалось – Сидри даже позволил себе чуть усмехнуться.

А потом…

Это было действительно словно погружение под воду. Всю троицу охватил зябкий, промозглый холод. Спереди потянуло ледяным смрадным ветром, будто посреди зимы гнили и разлагались целые курганы мертвых тел. Факел затрепетал и тотчас потух, оставив путников в темноте.

– Сомкнуться, – негромко приказал Кан. Ему подчинились тотчас, даже Сидри.

Узкий подземный тракт заканчивался. Щекой Тави чувствовала движение воздуха, слишком слабое, чтобы его ощутил обычный человек. Впереди лежал громадный подземный зал, наверное, самый большой, какой только удалось бы представить. Юная волшебница отлично умела ориентироваться в подземных лабиринтах, не уступая старым бывалым гномам, однако здесь она совершенно потерялась. Всегдашнее чувство магии куда-то пропало; волной накатил панический страх – что, если эта теплота, этот внутренний огонь, постоянно горящий у тебя в груди, твоя суть и смысл твоей жизни, больше никогда уже не вернутся?!

Тогда лучше умереть сразу. Жить, потеряв Силу, для мага так же невозможно, как для угасшего Солнца – осквернять своей чернотой небосвод.

Трое спутников стояли, слегка соприкасаясь плечами. Факел погас, но никто не попытался разжечь его снова.

– Сейчас, – вдруг пробормотал Сидри. – Сейчас.., надо кое-что сделать…

– Молчи, дурак! – взвыла Тави, но было уже поздно.

Тьма ожила. Высоко над головами она начала рваться, лопаясь на мелкие кусочки; в разрывах холодно засияло нечто серое, как сталь. Пласты мрака поползли, прижимаясь к полу, словно неведомые ожившие твари. Кан легко качнулся вперед, крутнул меч, рубанул «на пронос», с размаху, развернулся – располосованное надвое темное пятно отползало, словно раненый зверь.

– Тави! Давай!

Однако волшебница и так не теряла времени даром. Она по-прежнему не чувствовала в себе «тепла» магии, но не зря же она училась у лучшего Наставника во всей ведомой Ойкумене!

Пальцы Тави с невообразимой быстротой выхватывали из черной кожаной сумочки-кисета какие-то засохшие корешки, крошечные косточки, разноцветные камешки, кусочки серебра, бронзы и меди; с ловкостью заправского жонглера она выкладывала их в некоем одной ей ведомом порядке.