Рухнули даже три башни Семицветья – из числа еще не занятых Серыми.
Ланцетник сумел отомстить за себя.
* * *
Огненный вал не застал когорту Аврамия врасплох. Легат успел почувствовать чудовищный выплеск магической силы, уловил «запах» рванувшейся в наступление стихии огня – и скомандовал пожарную тревогу. Ничего лучшего в тот миг он сделать просто не мог.
Легионеры попятились. Впереди них во множестве мест из-под земли рванулось пламя, выворачивая каменные плиты, разнося стены, обрушивая дома; устремившаяся было в наступление орда Нечисти горела, твари в предсмертных судорогах носились кругами или катались по земле в тщетных попытках сбить пламя; с них огонь устремился вверх по стенам и кровлям, заскакал по чердакам, и то тут, то там стали слышаться дикие вопли угодивших в огненную ловушку магов-бойцов. Далеко не все из них могли открыть проход в порожденном чарами Радуги пламени.
Легат приказал трубить отход. Нечего было и пытаться наступать сквозь этот разверзшийся ад.
Легионеры помогали бежать и немногим горожанам, вес еще остававшимся здесь. Несчастью выскакивала из домов, едва успев схватить в охапку детей да кое-какие вещи, а иным не удавалось и того.
За спинами отходящей когорты пламя пело победную песнь.
* * *
Белый Город пострадал существенно меньше. Маги выпустили Нечисть на свободу именно в Черном Городе, и потому в Белом к уже имевшимся добавилось лишь пяток пожаров.
Император ждал, пока легаты и центурионы приведут в порядок когорты. Победа была полная – они взяли все три подворья, и тела по-быстрому казненных магов валялись на камнях, в лужах крови. Не пощадили никого – Император знал, что заразу надо выжигать каленым железом.
Если, конечно, не воспользоваться магией. Две когорты потеряли в общей сложности около пяти десятков легионеров. Ничтожная потеря для такого боя, когда враг может испепелить тебя за версту, а ты должен обязательно добежать на расстояние удара мечом.
Император ждал. Раскалившийся до почти невыносимого перстень с черным камнем на его руке медленно остывал. Однако Император не смотрел на камень, где медленно угасала, закрываясь, пара чьих-то алых глаз; его взоры оставались прикованы к белой латной перчатке.
…Когда уже поднятая на копья волшебница, дико вскрикнув, метнула в него ветвящийся пучок молний, он неосознанно успел лишь вскинуть левую руку. И способное навылет прошивать скалы заклятье разбилось, словно волна о камень, о спокойное белое мерцание странного подарка. Вся сила удара ушла в землю, оставив в ней дымящуюся воронку глубиной в полтора человеческих роста.
Миг спустя волшебница умерла на копьях, но перед глазами Императора до сих пор стояло ее молодое лицо, искаженное уже не от боли и предсмертного ужаса, а от неописуемого удивления.
Последний взгляд умирающей был устремлен на белую латную перчатку.
«…Куда как непрост был этот дар, и кто знает, к чему стремится, к чему может быть приложена скрытая в нем сила? Но сейчас все это неважно. Маги нанесли-таки удар по Черному Городу, – с глухой яростью думал Император, глядя на бушующее зарево. – Не многие ж там уцелеют… Аврамий… Хеон... все остальные... просто жители, исправные налогоплательщики, верившие в своего Императора – который сам же и навлек на их голову эту беду».
Двигать когорты в огонь Император не мог. Не знал он и заклятий, способных утишить пламя. Оставалось только одно – держать оборону, не давая огню прорваться в Белый Город. Правда, едва ли маги позволят ему это.
Император никогда не верил ни в удачу, ни в судьбу. Стечение обстоятельств – оправдание труса или слабого сердцем, не способного идти до конца. Сегодня ему не удалось одержать верх – значит, он будет сражаться дальше.
«Вы слишком мягкосердечны, принц, – кажется, так говорила когда-то нестареющая Сежес? Что ж, ты хорошо воспитала меня, ведьма. Пожинай теперь сама эти плоды».
Легаты спешили с докладами. Все в порядке, подворья обысканы, все сколько-нибудь ценное собрано, когорты готовы двигаться дальше. Убитые оставлены на попечение мортусов.
Император резко кивнул. В Белом Городе еще целых четыре подворья магов, и едва ли они…
Он не закончил мысль. Подбежал запыхавшийся дозорный, едва успел вытянуться и стукнуть кулаком о кирасу, отдавая честь, и выпалил единым духом:
– Маги идут… От подворий… Много. Там, там и там, – он показал рукой. – Кирила убили… А я мага из арбалета прострелил – и дворами, дворами!..
«Он не врет», – подумал Император.
– Как тебя зовут? – спросил он, вглядываясь в лицо солдата.
– Фока я, мой Император.
– Я запомню тебя, Фока. Твоя награда ждет тебя, а пока возьми вот это. – Император снял с пояса одно из украшавших его золотых колец. – Когда все кончится, сможешь славно погулять. – И он дружески хлопнул воина по плечу, – Никак нет, мой Император! – отчеканил легионер, вытягиваясь еще больше. – Я никогда не продам…
– Ладно, ступай, – махнул рукой Император. Бурные выражения верноподданнических чувств он недолюбливал. – Посмотрим, всегда ли ты так же хорош, как показал себя сейчас.
Совершенно одуревший от счастья, легионер по-уставному повернулся кругом и побежал прочь, придерживая висящий за спиной арбалет.
«Маги не стали ждать, пока их окружат. Что-то заставило их выйти из-под защиты стен и искать боевой удачи на улицах Белого Города. Почему? Отчего? Оттого, что три подворья пали одно за другим и никакая магия не смогла остановить порыв легионеров?»
Император вновь, в который уже раз, пристально взглянул на белую латную перчатку. «Неужели это ты помогаешь мне, неведомый дар? И опять же – почему и отчего? Какая и кому в этом выгода, кроме меня? У Радуги есть еще один враг? Тогда это хорошо, потому что, как известно, враг моего врага – мой друг».
– Мой Император, они уже близко. – Сулла деликатно кашлянул, выводя своего повелителя из задумчивости.
– Разворачивай стрелков, второй легат. Если ты сумеешь удержать их до моего сигнала, обратно вернешься уже полным легатом.
Сулла криво ухмыльнулся.
– Понял, мой Император. Пусть повелитель не сомневается – Сулла вернется назад до сигнала только мертвым, Зазвучали слова команд. Манипулы развернулись фронтом навстречу магам, арбалетчики заняли верхние этажи, крыши и чердаки; к легионерам присоединилось и немало простых обитателей Белого Города – вид пылающих кварталов Черного Города мог обратить против Радуги кого угодно.
Однако здесь собирался народ не чета бедноте из-за стены. Бывалые центурионы, поседевшие в походах, урядники городской стражи, выслужившиеся легионеры – они пользовались привилегией увольняться со службы вместе с оружием и сейчас, как встарь, собирались к легионным значкам, с особым шиком салютуя легатам.
Их было уже больше двух сотен, и они продолжали прибывать.