– Имя главного из них и без того известно, – тихо произнесла Адельхайда и пояснила, когда Курт вопросительно обернулся к ней: – Каспар. Он здесь, в Праге. Все произошедшее – его рук дело.
– Каспар… – повторил Курт, глядя в лицо лежащего на полу человека и видя в глазах его лишь обреченное, злое торжество. – И ты, наивный мальчишка, решил, что отомстить за смерть своей сестры можно с помощью ее же убийцы?
Взгляд фон Люфтенхаймера потемнел, едва не погасив усмешку.
– Не пытайся со мной играть, – выговорил рыцарь с усилием. – Все твои уловки я знаю наперед.
– А никаких уловок не нужно, – равнодушно пожал плечами Курт. – Лишь правда. Ты затеял все это, чтобы свести счеты с теми, кто имел отношение к смерти твоей сестры, как я понимаю? Так вот, одного человека ты в свой перечень не внес; вместо этого ты исполнял его приказы. Душа твоей бедной сестры сейчас, наверное, беснуется, видя столь непроходимую туполобость. Впрочем, что с вас, рыцарей, взять…
– Просто уловка, – повторил фон Люфтенхаймер уверенно, но нельзя было не увидеть, как в глазах, на самом дне, уже ожило и заплескалось сомнение…
– Можно и так сказать, – кивнул Курт. – Ибо хрен бы ты от меня это услышал, если бы мне не нужно было услышать что-то от тебя. Меняемся? Я открою тебе две тайны, касающиеся смерти Хелены, которые тебе неизвестны: кто на самом деле виноват в случившемся с ней и как на самом деле она умерла… Даже не так: я докажу это. А ты в ответ – только одно: где я могу найти тех, кто затеял все это. Их обиталище в Праге. По-моему, честно, нет? Я даже переплачиваю.
– Виноват во всем ты, и умерла она, потому что ее убили твои сослужители!
– А вот и нет, Рупрехт. Наши ее не убивали. Мне это известно доподлинно, ранг позволяет знать и не такие тайны. Так вот я – знаю. А ты – нет. Если хочешь узнать это хотя бы перед смертью – принимай мое предложение.
Фон Люфтенхаймер лежал неподвижно еще мгновение, пристально глядя в его глаза и пытаясь увидеть что-то, разгадать, понять…
– Поклянись, – произнес рыцарь наконец. – Поклянись, что говоришь правду, на Знаке. Он равноценен распятию; так поклянись на нем, что Каспар замешан в смерти Хелены и что это не вы убили ее.
Курт, помедлив, приподнял Сигнум за цепочку, положив его на ладонь, и Адельхайда, опустившись коленями на пол рядом с ним, перехватила его руку.
– Не надо, – попросила она тихо. – Это уже слишком. Даже для тебя.
– Нет, – возразил Курт. – Не слишком. Потому что – клянусь – это правда. Правда то, что Каспар приложил руку к ее гибели, и правда то, что никто из служителей Конгрегации или по приказу служителя Конгрегации не убивал ее.
Фон Люфтенхаймер зло застонал, зажмурившись, и Курт усмехнулся:
– Каспар – мастер ловить на пустые удочки простаков вроде тебя или меня когда-то…
– Говори, – оборвал рыцарь, вновь вперив в своего мучителя горящий бешенством взгляд. – Говори ты первый!
– Хорошо, – пожал плечами Курт. – Он ведь наверняка сказал тебе, кто затеял всю ту историю в Ульме? Говорил, что его зовут Мельхиор, что это старик, который вечно портит любое дело, за которое берется? Что именно он подставил под удар Конгрегации ульмского стрига, твоего отца и Хелену заодно?.. Вижу, сказал. Так вот, он сказал не всё. То дело так и осталось бы нераскрытым, я никогда не понял бы, кто за всем стоит, никогда не попал бы в замок твоего отца, не убил бы захвативших его стригов, не пленил бы твою сестру, и она не оказалась бы в наших застенках, если бы не Каспар. Мельхиор знал, чего от меня можно ожидать, и он тогда подослал ко мне убийц. Хороших, опытных. От меня бы мокрого места не осталось. Но Каспар… Понимаешь, он немного не в себе. Думаю, ты это заметил, общаясь с ним. Так вот, у него есть навязчивая идея, что убить меня должен только он, причем не когда вздумается, а лишь когда я буду, по его мнению, наиболее серьезным противником. В те годы, как он полагал, я таковым не являлся. И вот Каспар убил моих убийц, чтобы они не прерывали моего жизненного пути и не лишали его удовольствия разобраться со мною лично. То, что из-за этого погибли все вышеперечисленные (да-да, включая Хелену), было, по его мнению, мелочью, а заодно послужило для меня неоценимым опытом, что позволило мне подняться на ступеньку выше в его глазах… Так-то, Рупрехт, – притворно вздохнул Курт и, глядя во все более темнеющее лицо рыцаря, кивнул: – Я вижу, тебе не приходит в голову сказать, что я лгу. Похоже, ты и впрямь общался с ним достаточно долго для того, чтобы понять: это правда. А теперь – твоя очередь. Где я могу найти его? Где он прячется? В конце концов, если ты и вправду желаешь мести, это хорошая возможность покарать одного из главных виновников. Пусть и руками другого.
– Ты обещал рассказать, как умерла моя сестра, – не сразу отозвался фон Люфтенхаймер; голос был теперь едва слышным и сиплым – то ли яд доделывал свою работу, то ли сквозь рану, нанесенную Адельхайдой, уходила жизнь, а быть может, все это разом уже забирало последние силы.
– Твоя очередь, – повторил Курт настойчиво. – Иначе мы оба останемся при своем. Я – продолжу жить с незавершенным расследованием, ты – умрешь, зная, что всё провалил. Где он, Рупрехт?
– Я не знаю, – уже чуть слышно ответил фон Люфтенхаймер. – Есть арендованный дом в Праге, там мы встречались. В доме живут двое; один похож на кастильца, другой совершенно точно немец. Каспар никогда не звал их по имени, но кастилец… или кто он там… и есть тот, кто имеет какую-то власть управлять Дикой Охотой. Не знаю как. Не знаю, когда Каспар бывает там, живет или лишь приходит на встречи; со мною он всегда договаривался загодя.
– Где этот дом?
– Торговые ряды. Рядом с ними есть улица, где обитают золотых дел мастера. Многие дома в том квартале сдаются… Тот дом здесь зовут «домом Зденека».
– Златницка уличка. Я знаю, где это, – тихо проговорила Адельхайда, и рыцарь подтвердил одним взглядом:
– Стало быть, всё. Я сказал все, что мне было известно. Теперь говори ты. Твой черед.
– Ты что-то упоминал о Праге, которую ничто не спасет этой ночью? – не ответив, спросил Курт. – Что это будет?
– Мы договорились на один твой вопрос. Это уже второй.
– Я тоже раскрываю тебе две тайны. Но если вторая тебе неважна – остановимся на том, что есть.
– Я все равно не знаю, – нехотя отозвался фон Люфтенхаймер. – Каспар даже не говорил мне ничего, я вывел это из его разговоров с теми двумя. Твои сослужители арестовали тех, кто проводил обряд, и этой ночью что-то будет. Подозреваю, что Дикую Охоту спустят с цепи и позволят ей насытиться… А теперь – отвечай. Ты сказал, что ваши не трогали моей сестры; тогда отчего же она умерла?
– От одиночества, – просто ответил Курт. – Оставшись без своего мастера, она впала в тоску, вскоре отказалась принимать пищу и умерла от истощения.
– Что?.. – проронил фон Люфтенхаймер растерянно. – И это была твоя тайна?!
– Ты ведь этого не знал. Стало быть – для тебя это было тайной.