— Линнея! — кричит девушка.
Белые тени не скрывают, а скорее подчеркивают темные круги под глазами. Хотя, может, так и было задумано. На девушке длинная черная футболка с кроваво-красной надписью: The good die young [14] . Похоже, принт сделан ею собственноручно.
— Привет, Оливия, — говорит Линнея неожиданно усталым голосом.
— Привет, — говорит девушка, не глядя на Мину. — Первого урока не будет, всех собирают в актовом зале.
Мину обменивается с Линнеей быстрым взглядом. А вдруг это по поводу Адрианы?
— Говорят, явка обязательна, но ведь никто не проверяет. Может, смоемся?
— Я не могу, — говорит Линнея.
Оливия удивленно поднимает ярко накрашенные брови.
— Диана на меня бычит, — говорит Линнея. — Я теперь должна быть хорошей девочкой.
Оливия раздраженно косится на Мину, как будто та виновата, что Линнея отказывается прогуливать собрание, и, ни слова не говоря, уходит.
Мину и Линнея идут вместе со всеми в актовый зал. Там уже полно народу, свободные места остались только возле сцены. Мину и Линнея садятся на четвертый ряд, позади Ванессы и ее компании.
Увидев их, Ванесса оборачивается:
— Вы знаете, что сейчас будет?
— Нет, — говорит Мину.
Ванесса обращается к Линнее:
— Ну как Диана? Я пыталась тебе вчера позвонить, но…
— Забей, — обрывает Линнея Ванессу, не глядя на нее.
— Ладно, — говорит Ванесса и отворачивается.
Мину украдкой смотрит на Линнею, но та с отсутствующим видом рассматривает свои ногти.
Интересно, что произошло вчера. Однако спрашивать Мину не решается. Когда Линнея в таком настроении, к ней лучше не лезть с вопросами.
Желтые толстовки строем входят в актовый зал и занимают пустые места в передних рядах. Их больше, чем показалось Мину сначала. Половина футбольной команды сменила красно-белые майки на желтый цвет. Мину ищет глазами Густава, но, слава богу, его в этой группе нет, зато Кевин, конечно же, там.
Передние ряды начинают хлопать — на сцену поднимается Томми Экберг. Ради такого случая он сменил цветастую рубашку на гладкую. Вид у Томми растерянный, словно он не знает, как относиться к аплодисментам. Но вот он встает на трибуну, и хлопки резко замолкают. Томми откашливается и наклоняется к микрофону. В свете прожекторов его лысина зеркально блестит.
— Дорогие ученики… Я не знаю, слышали ли вы уже об этом… Дело в том, что Адриана покинула нас…
По залу пробегает встревоженный шум, и Томми, поняв, что выразился неудачно, исправляется:
— Нет, нет, я имею в виду, что Адриана Лопес ушла с поста директора. По причинам личного характера. Я исполняю обязанности директора до… В общем, пока обязанности директора исполняю я, — произнес Томми уже громче.
Он вытирает тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Похоже, что внезапно обретенная власть его не радует.
— Но к изменениям нужно относиться позитивно, считать, что начинается новая фаза жизни. Смотреть вперед! Вместе! Именно поэтому мы собрались сегодня здесь. Наша гимназия начинает сотрудничество с уникальной организацией. Мы поддерживаем позитивное развитие. Отныне на всех уроках от математики и обществоведения до физкультуры вы будете иметь дело только с положительными образцами…
Томми перевел дыхание.
— Хотя на уроках математики, конечно, придется иногда пользоваться отрицательными величинами, — добавил он, нервно подмигивая.
От стыда за него Мину была готова провалиться сквозь землю.
Первые ряды одобрительно засмеялись. Томми почувствовал себя увереннее.
— Теперь я передаю слово профессионалу. Дамы и господа! Имею честь представить вам человека, в руках которого будущее Энгельсфорса. Хелена Мальмгрен!
До этого Ванесса видела маму Элиаса всего несколько раз — на школьных праздниках да еще в тот день, когда крестили Мелвина. Но есть такие люди — увидев их однажды, уже не забудешь.
Хелена Мальмгрен в желтой тунике и в джинсах поднялась на сцену, и Ванессе показалось, будто ее харизма стала еще сильнее. От Хелены невозможно было отвести глаз.
Желтые толстовки громко захлопали. Хелена встала посреди сцены. Улыбнулась. Ее питомцы, словно по мановению волшебной палочки, замолчали.
В задних рядах продолжалось хихиканье и болтовня. Рикард встал и устремил взгляд на нарушителей порядка. Болтовня прекратилась.
— Здравствуйте, — сказала Хелена, обводя взглядом притихший зал.
Ее улыбка стала еще шире.
— Слышите, я говорю вам «здравствуйте»!
Из разных углов зала послышалось нестройное «здравствуйте».
— Давайте еще раз вместе! Здравствуйте!
Хелена протянула руки к публике, и в ответ ей зал грянул в унисон:
— Здравствуйте!
Неожиданно для себя Ванесса обнаружила, что только что тоже здоровалась вместе со всеми.
— Вот это другое дело! — похвалила Хелена. — А теперь мы займемся энергетикой этого зала. Встаньте!
Ванесса обменялась недовольным взглядом с сидевшими слева от нее Эвелиной и Мишель, но встала вместе со всеми. Захлопали крышки откидных стульев.
— Давайте еще раз, — сказала Хелена. — Здравствуйте!
— ЗДРАВСТВУЙТЕ!
— Здравствуйте!
— ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Хелена начала размеренно хлопать в ладоши. Желтые толстовки подхватили. И скоро все, как один, ученики Энгельсфорской гимназии слаженно отбивали ладонями ритм. Ванесса тоже, хотя и не так громко, как остальные.
Однако общий энтузиазм был заразителен. Противостоять ему было очень сложно.
Энергетика в зале нарастала. Без всякой магии. От этого происходящее казалось еще более неприятным.
Хелена хлопала быстрее и быстрее, все больше взвинчивая ритм, и вот уже с передних рядов раздался протяжный крик, в воздух взметнулись руки.
— Да! — кричит Хелена.
Ванесса опускает руки, в недоумении смотрит на них.
Стесняется встретиться взглядом с Эвелиной и Мишель. Все снова занимают свои места.
— Многие из вас меня знают, — говорит Хелена. — Вы знаете, что раньше я была священником. Может быть, знаете, что я мама Элиаса.
Хелена делает паузу. Повисает гнетущая тишина. Ванесса вспоминает, как сидела в этом же зале в день смерти Элиаса. Как тогда все плакали и переживали, а потом привыкли и забыли. Она уверена, что большинство ребят, бывших в тот день на собрании, думает о том же.