Виктор свернул к усадьбе, но вместо того, чтобы подъехать к входу, остановился посреди дороги.
— Хочешь немного подышать? — спросил он. — Мне кажется, тебя слегка укачало.
Анна-Карин открыла дверь и вышла из машины. Вдохнула прохладный воздух. Посмотрела на канал, стараясь не думать про то, что ей предстоит, убеждая себя, что все в порядке и ничего особенного не происходит.
— Здесь красиво, — сказал Виктор.
Анна-Карин посмотрела на него. Он стоял, засунув руки в карманы.
— Через несколько часов все будет позади. — Он дружески посмотрел на девушку.
Анна-Карин сомневалась, доживет ли она до этого момента.
— Знаешь, я тебя понимаю, — продолжал Виктор. — Честно говоря, любой в твоей ситуации мог поступить так же.
Давняя привычка находиться в тени, издали наблюдая за происходящим, научила Анну-Карин неплохо разбираться в людях. Но Виктор оставался для нее загадкой. Казалось, он говорит вполне искренне, но для чего он завел этот разговор? Ведь его задача — обвинить ее.
— В этом городе я почувствовал, что стал сильнее. Энгельсфорс — как большая батарейка для природных ведьм. А у вас связь с этим местом особая… Ощущение собственной силы опьяняет. С магией нужно обращаться осторожно. Я-то знаю, сколько можно наломать дров по неопытности…
Он замолчал, глядя куда-то в пустоту.
— А что ты наломал? — не удержавшись, полюбопытствовала Анна-Карин.
— Не я, моя сестра-близнец.
Анна-Карин удивленно воззрилась на Виктора, пытаясь представить себе его женскую копию.
— Ее магические силы развились слишком быстро. Она не справилась с ними. И от этого… заболела.
— Что с ней случилось?
Виктор криво улыбнулся.
— Можно сказать, она… потеряла себя.
Он вытащил из кармана левую руку и посмотрел на часы.
— Нам пора.
* * *
Мину открыла шкафчик и сложила в рюкзак учебники. Она старалась не думать о том, что Виктор сейчас везет Анну-Карин в старую усадьбу. Помочь ей ничем нельзя. И это мучило Мину больше всего.
Сзади раздался знакомый смех. По коридору шли Эвелина и Ванесса.
Интересно, знает ли Ванесса про чувства Линнеи?
«Я должна поговорить с Линнеей, — подумала Мину, запирая шкафчик. — Должна. В самое ближайшее время. Она должна знать, что я знаю».
Мину вышла из школы и направилась к площади Стурвальсторгет. Проходя мимо здания, где находилась редакция газеты «Энгельсфорсбладет», Мину увидела, что большое окно у входа разбито. Осколки стекла валялись на тротуаре, очевидно, это произошло ночью.
Мину догадывалась, чьих это рук дело. Те же люди звонят им по ночам домой. Они ничего не говорят, но молчание на другом конце провода пугает больше любых слов. Первый звонок был осенью после того, как газета опубликовала критическую статью о «Позитивном Энгельсфорсе». По мере того как движение усиливало свои позиции в городе, звонки стали учащаться. «ПЭ» организовал бойкот газеты, и число ее подписчиков резко сократилось. Но отец не сдается. Наоборот. Он продолжает вести свой крестовый поход.
Разбитое стекло — это следующая стадия войны. И Мину боится даже думать о том, что может последовать дальше.
Она заходит в редакцию и находит отца в маленькой кухоньке, где он наливает в кружку черный маслянистый кофе.
— Привет, — рассеянно говорит он, разворачивается и идет в кабинет.
Мину шагает за ним. Видит пятна пота на его рубашке. Красный затылок. Папа сильно не в настроении. В последнее время это стало нормой.
— Что с окном? — спрашивает она, пока отец усаживается за письменный стол.
— Я заявил в полицию, — говорит отец, делая большой глоток кофе. — Вряд ли это поможет. Но заявить надо на случай, если произойдет что-то еще.
— Вам надо поставить камеры, — предлагает Мину, но отец ее уже не слушает. Повернувшись к компьютеру, он читает что-то с экрана.
— Анна-Карин придет, — прерывает молчание Мину, и отец в недоумении поднимает на нее глаза.
Он явно не понимает, о чем речь.
— На ужин, — добавляет Мину.
Трудно общаться с человеком, который отсутствует, даже когда находится с тобой в одной комнате. Теперь она понимает, почему мама хлопала дверьми шкафчиков. А как иначе добиться, чтобы тебя услышали?
— Отлично, — сказал папа и снова повернулся к компьютеру.
Мину хочется крикнуть ему, что у нее тоже в жизни не все гладко. Она изо всех сил пыжится, чтобы заработать в школе высокие баллы, одновременно пытается разобраться, имеют ли демоны отношение к «Позитивному Энгельсфорсу», а между делом еще готовится к магическому судебному процессу и концу света. Но она все равно приходит сюда, в редакцию, потому что ее волнуют папины дела и папина жизнь.
В коридоре раздались шаги. Мину обернулась.
В дверях стояла Хелена Мальмгрен. За ее спиной маячила огромная фигура Кристера. Муж Хелены был одет в серый костюм, но было видно, что этот человек так же естественно смотрится в рабочем комбинезоне. Неудивительно, что его так любят жители Энгельсфорса, который был и остался старым фабричным городком.
Хелена и Кристер смотрят на Мину. И ей приходится сделать над собой усилие, чтобы не показать им, как сильно она их ненавидит. И боится.
— Можно войти? — Хелена держится внешне дружелюбно, но входит в кабинет, не дожидаясь разрешения.
Папа откидывается на спинку кресла.
— Какой сюрприз, — говорит он.
Несмотря на предостережения Матильды, Избранницы следили за супругами Мальмгрен всю осень и зиму и ни разу не заметили, чтобы они использовали магию.
«Это ничего не доказывает, — думает Мину. — Если они заодно с демонами, те наверняка предупредили их о нас».
— Мы решили зайти пообщаться, — начал Кристер. — У нас с тобой, Эрик, всегда были хорошие отношения. Ты пишешь жестко, но справедливо. Нам, политикам, важен контроль.
Папа молчал.
— Но я не понимаю, что ты имеешь против моей жены, — продолжал Кристер.
— Я ничего не имею против тебя лично. — Папа обратился прямо к Хелене. — Однако мне не нравится власть, которую «Позитивный Энгельсфорс» захватил в городе. И мне не нравится то, что происходит. В частности, мне только что сообщили, что здравоохранение отныне тоже будет «проникнуто новым позитивным духом». Может, вы как-то это прокомментируете, раз уж вы все равно здесь?
Кристер и Хелена обменялись взглядами.
— Все верно, — сказал Кристер. — Позитивное мышление дало очень хорошие результаты.
— Откуда у вас такие сведения? — спросил папа.