Но Линнея не привыкла легко сдаваться. Она открывает глаза и начинает собирать разбросанные повсюду пустые банки из-под пива. Бедро, по которому Эрик ударил бейсбольной битой, ноет. Когда Линнея переодевалась в машине, она увидела на этом месте большое красное пятно.
Эрик. Робин.
В машине Линнея рассуждала на удивление ясно и четко. А тут незаметно откуда-то подобрался страх и сжал ее горло скользкими сильными пальцами.
Ноги у Линнеи подкосились, она опустилась на пол, грудь сдавила паника, комната закружилась, девушке показалось, что она опять куда-то падает. Эрик хотел психологически сломать ее, и сломал.
— Линнея… — позвал Виктор.
Она постаралась вернуться в реальность.
Вдох… выдох… вдох…
— Линнея!
Виктор садится рядом на корточки, кладет руку ей на плечо. Она старается думать о Викторе, паника постепенно утихает. Ей не хочется демонстрировать Виктору свою слабость.
Им меня не сломать, им меня не сломать, им меня не сломать…
Она видит, что Виктор наморщил лоб и понимает, что послала ему свою мысль.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.
— Не обращай внимания, это просто посттравматический стресс.
Виктор протягивает ей руку и помогает встать на ноги:
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Нет, разберусь сама.
Он внимательно смотрит на нее:
— Надеюсь, ты не планируешь вендетту?
Линнея об этом даже не думала. Все ее силы ушли на то, чтобы собраться и подумать, как сохранить за собой эту квартиру. Да, конечно, Эрик и Робин должны заплатить за все, но пока она об этом не думала.
— Совет против. Александр поручил мне передать это тебе.
Линнея подумала про инцидент на уроке химии, про который слышала от Мину. Тогда Виктор отомстил Кевину. За гораздо более пустяковую обиду.
— И ты, конечно, всегда выполняешь требования Совета? — спросила она.
Виктор отвел глаза, ковыряя носком ботинка черепок разбитого глиняного горшка:
— Александр сказал, что Совет рассмотрит случившееся и не будет наказывать тебя за использование магии, хотя ты нарушила запрет. Ты сделала это непреднамеренно для спасения своей жизни.
Линнея молча смотрит на Виктора. Он нагибается и поднимает с пола черепок. Под ним лежит листок бумаги, и теперь Линнея видит, что это рисунок. Один из многих портретов Ванессы, которые она рисовала. Виктор поднимает его. Долго разглядывает.
— Похоже получилось, — говорит он.
— Тебе, наверно, пора, — говорит Линнея, забирает у него рисунок и кладет в карман.
Она провожает Виктора, отпирает дверь. Слышит звук приближающегося лифта.
— Береги себя, — говорит Виктор.
— Спасибо за помощь.
Виктор кивает и пешком идет вниз по лестнице.
Линнея чувствует приближение Ванессы, ее энергия становится все сильнее по мере приближения лифта. Где-то рядом с Ванессой находятся Анна-Карин и Мину.
Лифт останавливается, из него выбегает Ванесса. Она бросается на шею Линнеи и обнимает ее так, что вот-вот задушит. Но Линнея мечтает о том, чтобы объятие длилось как можно дольше. Волосы Ванессы до боли знакомо пахнут кокосовым шампунем.
Если бы она утонула, она бы никогда не пережила этих минут. Если бы ей не помог ее магический элемент… Если бы ее не нашел Виктор… Все эти «если» были совершенно невразумительны.
Она могла уже умереть. Все, что теперь происходит в ее жизни, — это бонус.
— Я думала, ты умерла, — шепнула Ванесса.
— Я тоже, — сказала Линнея.
— Черт! — сказала Ванесса, оглядывая гостиную и сжимая руку Линнеи. — Черт.
— Хочешь переночевать у меня? — спросила Мину.
— Спасибо, было бы неплохо.
— Я не понимаю… — начала Мину, оглядывая комнату.
— А я понимаю, — сказала Анна-Карин.
Линнея посмотрела на нее.
— Удивительно, что это не произошло раньше, — продолжает Анна-Карин. — Эрик уже давно был к этому готов. Он ведь не останавливается ни перед чем.
Линнея кивнула. И постаралась подавить новую волну паники, накатившую откуда-то изнутри.
Они вошли в спальню. Линнея отпустила руку Ванессы и подняла с пола фотографию мамы в Стурвальском парке. Снимок был смят, но не порван.
Все четверо вздрагивают, когда раздается резкий стук в дверь.
— Полиция, — громко провозгласил мужской голос.
— Черт! Это Никке, — сказала Ванесса.
— Ничего не говорите об анонимном звонке, — быстро проговорила Линнея. — И о моем ночном купании.
— Ты что? Хочешь, чтобы они остались чистенькими?
Линнея не успевает ответить. Входная дверь распахивается.
— Мы здесь! — кричит Линнея и идет навстречу полицейским.
Я буду говорить с ними. Я знаю, что они думают.
Остальные девочки удивленно смотрят на Линнею: они слышат ее мысли.
Не удивляйтесь. Я научилась этому, когда находилась на волосок от смерти.
Они выходят в гостиную. Из прихожей появляется Никке и с отвращением оглядывает комнату. Линнея помнит их встречу в кабинете директора школы после того, как они с Мину нашли тело Элиаса. Никке задает ей рутинные вопросы, а Линнея все время слушает его мысли: «Каков отец, такова и дочь. Энгельсфорское отребье».
— Вот как, — говорит Никке, обращаясь к Линнее. — Ты, оказывается, жива. И празднуешь в свое удовольствие. Идешь по следам своего папаши?
Взгляд Никке скользит по комнате и натыкается на Ванессу.
— Конечно, и ты здесь!
— На мою квартиру было совершено нападение, — сказала Линнея. — Я как раз собиралась звонить в полицию.
— За тебя это сделали другие. Твои соседи, причем не только из твоего дома, но и из соседнего.
— Меня весь вечер не было дома, — сказала Линнея. — Я была у Мину.
— Во сколько ты от нее ушла? — спросил Никке, доставая блокнот и ручку с покусанным концом.
— Точно не знаю. Несколько часов назад.
— Я могу это подтвердить, — кивает Мину, и Никке раздраженно хмурится.
С дочкой главного редактора городской газеты справиться будет потруднее.
— И куда ты пошла потом?
— Я была с Виктором Эреншёльдом. Моим… приятелем. Мы катались по городу в его машине, потом он привез меня домой.
Мысли Никке читать легко. Впечатление такое, будто он выкрикивает их. Сначала он вспоминает телефонный разговор с родителями Эрика, которые утверждали, что их сын провел ночь в офисе «Позитивного Энгельсфорса».