Мой Ученик преуспевал. Его дружина достигла десяти тысяч мечей; Ильвинг родила сына; во многих уставших от беззакония землях и Западного и Восточного Хьёрварда Хагена в открытую называли правителем и всё настойчивее звали принять корону. Он, как и следовало, отвечал туманными намёками, не отказываясь, но и не соглашаясь впрямую. Эти годы, так быстро минувшие, теперь кажутся настоящим счастьем. Я упорно работал, пробиваясь в глубь тайных пластов Стихийного Колдовства. В решающий час я должен был приготовить достойную встречу Молодым Богам. Ведь силы их небеспредельны; всеобъемлющ лишь Творец, а все его Дети лишь части созданного им Мира. Никакая часть не может превзойти мощью целое. Молодые Боги могли сокрушить Древних Богов, которые до них правили Миром Магов, но справиться со всей Природой не под силу даже им. И потому, кроме Стихийной Волшбы, я настойчиво искал доступа к Средоточиям, Столпам Третьей Силы нашего Мира — к Великим Орлангуру и Демогоргону. Их царством была вся всеобщность — Реальность и Межреальность, Астрал и области Вечного Мрака, все бесчисленные Земли и Небеса и даже Звёздные Пределы. Эти двое царили повсюду и везде — царили, но не правили. Никто не знал их целей и желаний. Они не нуждались в храмах, поклонении и почитании. Они существовали сами по себе. И исчезни завтра весь Мир — они всё равно остались бы. Собственно, на них и держалось все пресловутое Равновесие. Иногда они помогали, если сумеешь добраться до них со своей просьбой, иногда нет. Никто не мог понять, чем вызвано то или иное их решение. Рассчитывать на их помощь, помощь Духов Абсолютного Знания и Соборной Мировой Души, строить на этом какие-то планы было бы безумием с моей стороны. Никто не мог ожидать от меня подобного, и если всё задуманное исполнится…
Но прежде чем самому вступить в смертельную схватку с обитателями Обетованного, мне предстояло совершить ещё очень и очень многое; немало выпадало и на долю Хагена, ему было не избегнуть встреч с противниками — не-людьми, а для этого требовался меч, сработанный более могучими руками, чем даже руки искусников-гномов. Я давно держал на примете одну далёкую жаркую страну среди диких девственных лесов и жёлтых плоскогорий Южного Хьёрварда…
Это было странное место. Здесь и слыхом не слыхивали о Молодых Богах. За века изгнания я исходил все дороги Большого Хьёрварда и могу сказать: только там по неведомому капризу новых правителей Мира сохранились в неприкосновенности, живые и не лишённые сил, Древние Южные Боги. Я ощутил сгустившуюся предо мной грубую, как дерюга, магическую силу, едва только тропа скитальца привела меня в те края.
Там не виданные в Восточном Хьёрварде деревья мочили длиннолистные ветки в чёрной воде лесных рек. Удивительные звери, косматые ящеры, безволосые волки, многоглавые змеи сводили друг с другом счёты в непроглядном зелёном тумане листвы, гибких лиан и непроходимого кустарника. Среди лесов, на почтительном отдалении от рек, стояли селения, окружённые полями. Близко к рекам люди не подходили — в мрачных водах хватало зубастых любителей полакомиться человечиной. К полям вели оросительные каналы, перегороженные толстыми деревянными решётками.
А ещё — из каждой деревни была видна Гора, как её называли тамошние жители. Увенчанная белой короной вечных снегов серая громада с молчаливым презрением взирала на мельтешившую у её подножия жизнь. Там, в глубоких каменных недрах, гнездилась жестокая и старая сила, правившая этими землями. Туда, к широким воротам, тянулись длинные караваны с припасами и товарами, вереницы рабов; там, под мрачными сводами, совершались отвратительные обряды, описывать которые отказывается моё перо; там угрюмое эхо, постепенно слабея, несло по переходам и галереям последние вопли растянутых на алтарях, истекающих кровью под жертвенными ножами. В человеческих муках и страхе черпал силы правивший здесь Бог, так непохожий на Хрофта, хотя и одного с ним происхождения. Отец Дружин предпочёл крах всего своего царства, всей державы спасению подобной гнусной ценой.
Жители этой страны не отличались гостеприимством. В первой же деревне, куда я забрёл, несколько откормленных дюжих ратников набросились на меня, повалили и связали, после чего стали допрашивать, перемежая вопросы ударами бича. Я старательно изображал боль… — мне хватило оставленных Советом сил задерживать кнут в долях дюйма от тела. Выяснилось, что я брожу без разрешения какого-то начальника округи и, как злостный нарушитель установленных законов, подлежу немедленной отправке в Гору. Когда селяне слушали приговор, на лицах их я читал нескрываемую радость. Я не винил их за это — ведь странный и опасный чужак занимал место жертвы, которую они обязаны были избрать из своего числа. Жребий мог пасть на любого — друга, жену, соседа, мать, ребёнка…
Я решил не сопротивляться. Мне надели на шею тяжёлую колодку, приковали короткой цепью к более длинной, на которой, как гроздь ягод, уже были «нанизаны» десятка полтора угрюмых людей, так же, как и я, предназначенных в жертву кровожадному владыке Горы. Во взглядах большинства я читал лишь животный ужас; мало в ком ещё не угасли ярость и жажда борьбы.
Караван тронулся в путь. Мы шли богатой и благодатной страной, где земля давала по три урожая в год и где люди могли бы процветать, прикладывая куда меньше усилий, чем на каменистых равнинах моего родного Восточного Хьёрварда, — но повсюду царила бедность. Причина её открылась мне очень быстро — очень, очень многое поглощала ненасытная утроба Горы. Пределом мечтаний любого в этой стране было стать прислужником в главном капище, стражником или хотя бы метельщиком — там всегда был обеспечен жирный кусок. А что при этом нужно было обращаться со своими же соплеменниками и сородичами, как со скотом, похоже, мало кого здесь волновало. На бунтарей доносили поспешно и с охотой.
Но здешний народ в большинстве своём мало занимал меня. Куда больше интересовала меня Гора и её таинственный хозяин. Причём не столько его природа — все Древние Боги, в сущности, одинаковы по происхождению, — а силы, которыми он располагает, и то, как ему удается противостоять Молодым Богам. Тогда я ещё ничего не знал об ужасных обрядах, творимых в подземельях Горы… Причём я, Хедин, Познавший Тьму, понял тогда, что незаслуженно ношу свой титул. Мне открылись такие её глубины и такие способы черпать из неё силы, что, будь я даже на самом краю гибели, я никогда бы не прибег к ним, потому что за ними могло последовать нечто хуже гибели — что и ждало, затаясь до времени, обезумевшего хозяина Горы.
Наш караван в свой час добрался до первых длинных отрогов Горы, оттянувшихся далеко в стороны. Рабы, обречённые на смерть, шагали, уронив головы, молчаливые и безучастные ко всему. Я постарался как можно лучше изобразить простого Смертного; я хотел побольше увидеть и понять, найти ответы на свои вопросы до того, как здешний Бог поймёт, что его сети захватили слишком крупную и зубастую для них рыбу.
Все дороги, приводившие из отдалённых частей страны, сливались на огромной пыльной площади у исполинских ворот. И за этими воротами клубилась темнота, изредка пронзаемая багровыми и голубыми молниями, выдыхающая клубы удушливого желтоватого дыма, — ветер, сухой и горячий, нёс этот дым прямо на заполнившее площадь людское скопище, но никто не осмеливался даже утереть беспрерывно льющиеся из глаз слезы. Стражники в глухих масках, которым этот дым, похоже, нисколько не вредил, с шипастыми палицами прохаживались всё время по рядам, строго следя за съеживавшимися под их холодными взглядами людьми; и стоило кому-нибудь чихнуть или закашляться, как его тотчас хватали сами соседи; несчастного богохульника немедля передавали в руки воинов и, несмотря на его истошные вопли, поспешно уволакивали во тьму за воротами.