Его приказ не пропал втуне. Я ощутил, как навстречу мечу Мерлина рванулись упругие валы былой силы Ракота, как Первородный Мрак и Новосотворённый Свет сплелись в невиданной доселе схватке.
Ракот охватывал надвигающийся Луч полчищами чёрных крыл, тучами ночных обитателей; напрягая все силы, он пытался отвести его в сторону, лицо Восставшего исказилось от страшного напряжения, новые и новые легионы странных существ вырывались у нас из-под ног, чтобы, сгорев, хоть на малую долю ослабить этот гибельный клинок Молодых Богов; и я понял, каким страшным противником был мой друг для хозяев Обетованного, — как понял и то, что его Восстание изначально было обречено. Сила Богов ломила любую прямо противопоставленную им Силу, ведь на то они и были Богами.
Ракот боролся отчаянно. И всё же наступил момент, когда и он не выдержал: глаза его налились кровью, и, когда он повернулся ко мне, в них читалась такая мука, что я невольно отшатнулся.
— Не могу больше! Сожмись! И…
Машинально я последовал его совету — и вовремя, потому что мгновение спустя оружие Мерлина поразило нас.
Мир померк в моих глазах, и непереносимая, неописуемая боль, раздирающая всего меня на части, погасила сознание.
А в последнюю секунду я ощутил колоссальное по силе заклятие Ракота, не защитное, но исполненное чудовищной ненависти, вызванной болью и сознанием того, что на сей раз это — конец всему.
Нет, перед Хагеном было не видение. Он явственно ощущал великую колдовскую силу, заключённую в находящихся возле него стенах, и, к счастью, внимание этой силы было сейчас приковано к происходящему далеко вне пределов Авалона. Разумеется, дерзкое вторжение в его исконные владения не осталось незамеченным Мерлином, но его, очевидно, по непонятной пока ещё причине сдерживал тот самый Закон Древних, что запрещал Магу убивать Смертных собственноручно или непосредственно своими заклинаниями.
Хаген не мешкал. Отдан короткий приказ, и две сотни его дружинников, из числа самых лучших и находчивых воинов, устремились вперёд.
Они стоптали цветники и розарии — им сошло это с рук. Взметнулись верёвки с крючьями, цепляясь за карнизы и оконные рамы, со звоном посыпались стёкла — и вновь ничего; закованные в доспехи бойцы выбили двери первого этажа, вломились в дом, один за другим исчезая в окнах второго, а защитники по-прежнему не показывались, если только они вообще были.
Хаген напрягся. Это безмолвие предвещало ловушку, и он, повинуясь возникшему чувству тревоги, куда раньше, чем рассчитывал сперва, обнажил Голубой Меч и сам повёл следом четыре сотни отборных вояк. Канут должен был возглавить общую атаку следом за ними.
Первая волна атакующих беззвучно исчезла в замке Мерлина, словно проглоченная неведомым зверем; Хаген во главе второй подошёл к дверям дома, первым шагнул через порог — ничего и никого. В просторном холле стояла элегантная коричневая мебель морёного дуба. Они очутились словно и не на колдовском острове, будто бы вечно носимом по волнам Мирового океана, а в приёмной важного сановника из Хранимого Королевства; в углу, несмотря на тёплое время года, весело пылал камин. Хаген осмотрелся, держа наготове клинок; не заметив ничего подозрительного, он быстро пересёк холл, направляясь к широким дверям в глубине помещения. Его дружинники последовали за ним; позади осталась просторная передняя, за внутренними дверьми широкая лестница наверх, по бокам её открылась — четыре двери первого этажа, в каждую из них Хаген направил по нескольку десятков воинов, сам бросившись вверх по ступеням. Не первый раз приходилось ему врываться в чужие дворцы, замки, города; он привык иметь дело и с мечами, и с колдовством, он не убоялся и не отступил перед Диском Ямерта — однако здесь ему пока никто не препятствовал. И — нигде ни единого мёртвого тела.
Он преодолел первый марш лестницы, за ним дружно топали его воины, а затем в слитный грохот подкованных железом сапог внезапно вмешался новый звук, нечто похожее на мокрое отвратительное чавканье. Словно ужаленный, Хаген резко обернулся, резко, как только мог: лестница позади него была пуста и чиста, а прямо на него летело Нечто — крылатое, с огромной пастью, усеянной острыми клыками; полёт твари был совершенно бесшумен, поднимающиеся и опускающиеся крылья, казалось, проходят сквозь воздух, не отталкиваясь от него.
Прежде чем Хаген подумал о чем-либо, его руки уже сделали всё необходимое. Видя, что оно обнаружено, страшилище резко свернуло в сторону, но Голубой Меч оказался быстрее. Кожистое крыло с когтями на конце отлетело в сторону, бьющееся в конвульсиях существо рухнуло на ступени; Хаген брезгливо пошевелил уродливое тело носком сапога — эта тварь, похоже, состояла из одной только пасти.
«Но эта бестия не могла сожрать всех до единого моих воинов, — ошеломленно подумал Ученик Хедина. — И тогда осталась бы кровь… тела… оружие». Хаген прислушался — тишина. Его воины снаружи дисциплинированно ждут приказа — но, всемогущие звёзды, почему так тихо здесь, в доме Мерлина, — ни криков, ни звона оружия, ни топота ног?! Неужели все уже проглочены?!
Ответ пришёл сам собой, когда внизу распахнулись все двери и поток мерзких серо-зелёных тварей, таких же, как и только что зарубленное Хагеном страшилище, хлынул прямо на хединсейского тана.
Воздух заполнили блеск и шелестенье крутящейся убийственной стали; Голубой Меч рубил направо и налево, рассекая уродливые тела, брызгала тёмно-коричневая, остро пахнущая кровь, раздавались шлепки, когда отделённые от тел крылья или лапы ударялись о стены; твари умирали беззвучно — по-видимому, их создатель считал голосовые связки излишней роскошью.
Если бы не сверхъестественное умение, вынесенное Хагеном из уроков своего Учителя, ему никогда не удалось бы проложить себе дорогу вниз по лестнице и на крыльцо, через холл. Едва он ступил за порог, как все уцелевшие чудища разом остановились и зависли над полом, слабо трепеща крыльями.
— Всем оставаться на месте! — крикнул своим Хаген, уже не думая о сохранении секретности. — Я справлюсь сам.
Он не мог настолько ошибаться в своих воинах, чтобы все до единого они оказались сожраны тварями Мерлина без малейшего сопротивления; значит, тут дело в колдовстве — быть может, над ним, Учеником Мага, оно не властно…
Машинально обтерев клинок, Хаген решительно шагнул обратно, через порог, навстречу разинутым пастям и бьющим воздух когтистым крыльям.
Теперь ему вновь предстояло пройти через холл и подняться по лестнице; однако твари стали явно хитрее. По семь-восемь сразу, они кидались на тана со всех сторон, норовили вцепиться в ноги, отвесно бросались сверху; Хаген не верил, что зубы этих существ сумеют одолеть броню, сработанную мастерами Кольчужной Горы, но твари явно имели на вооружении нечто получше челюстей.
Ступая по хлюпающим лужам крови, по тушкам, расползающимся под каблуками, точно гнилье, он пробился к лестнице. Обливаясь потом, Хаген одолел первый марш; когда он достиг верха, его уже шатало от усталости, — его, способного рубиться день и ночь напролёт! Прижатый к стене, он искромсал ещё примерно с дюжину врагов, и тут подкравшаяся тварь, изловчившись, вцепилась ему в ногу.