– Я их сам доставлю адресату…
Скоро вся мужская команда, расставшись с Костровым, отбыла в загородный дом Мучника. Прибыв домой, Сима сразу уснул, а Хряк поковырял в носу и предложил позвать на картишки двух понтовых одесских братанов. Братаны эти прибыли в Москву на гастроли и отлеживались в Химках у крутого одессита, ставшего теперь "коренным" москвичом и владельцем целой сети "одноруких бандитов". Из Одессы-мамы у братанов был выгодный заказ на джип "Чероки" и "Шевроле-Каприс". Новенький джип они без проблем увели из-под носа владельца в Конькове.
А вот с "Шевроле" крупно не повезло. Милиция ввела в действие систему "Перехват", и через десять минут оба они лежали мордами в грязном снегу на Авиамоторной улице.
Крутой "коренной" москвич кинул ментам за их отмазку семьдесят штук "зелени", но те, подумав, запросили еще десять штук, и Тото купил по дешевке угнанный ими джип. Однако остатки баксов за джип у вышедших на волю Романа Хайло и Грицая Прыщика, по расчетам Тото, имелись. У него самого в бумажнике из крокодиловой кожи лежало тысяч пять баксов, но он был совсем не прочь за счет лоховских баксов набить его поплотнее.
Братаны прикатили без долгих уговоров. Играть в двадцать одно порешили на кухне. Хайло воткнул в стол здоровенный охотничий нож, вынул новую колоду карт и разделся по пояс. Игра началась с десяти баксов. Бабахла и Хряк подыгрывали Тото, а здоровенный, как племенной бугай. Хайло подыгрывал щуплому Прыщику, бывшему карточному шулеру Прыщу с Молдаванки. Но откуда Тото было знать об этом?
Часа два игра шла по мелочевке, с переменным успехом, но потом фортуна решительно повернулась к Тото задом. Прыщ так ловко тасовал и сдавал карты. что никакой возможности запомнить их не было.
Скоро стол под локтями у Хайло был завален долларовыми банкнотами.
Уже в сумерках Тото разбудил Симу и попросил десять штук в долг на неделю.
Сима запричитал о предстоящих расходах на похороны, однако пять штук под двадцать процентов трясущимися пальцами он все же отсчитал и вместе с Тото спустился на кухню поболеть.
Пяти штук Тото хватило на полчаса, и он вопросительно посмотрел на Симу. Тот вынул из кармана еще пять штук.
– Условия те же, – сказал он.
Тото бухнул на банк все пять штук и, набрав двадцать, ждал, сколько наберет Прыщ. Тот набрал тоже двадцать, и Тото грохнул кулаками о стол.
– Десять штук на неделю под тридцать, – прохрипел он Симе.
Сима, подумав, сходил наверх.
Десяти штук хватило Тото на десять минут, и он снова посмотрел на Симу.
– Сколько? – спросил тот.
– Десять…
– Сима уже бедный человек – скажи процент?
– Тридцать пять… На неделю.
Сима достал из бездонного кармана халата пачку долларов.
Тото положил на банк пять штук и выиграл. Потом еще пять и снова выиграл.
На банке было уже тысяч пятьдесят, когда Тото получил бубнового туза.
– Бью банк, хохол! – небрежно бросил он осклабившемуся Хайло.
Бабахла шумно задышал от напряжения, а Хряк сунул палец в нос и замер.
К тузу пришла десятка, и просиявший Тото выбросил карты на стол:
Невозмутимый Хайло одного за другим открыл двух тузов.
Изумленный Тото даже зачем-то понюхал их. Потом повернул растерянное лицо к Серафиму.
– Сима Мучник пуст, как медная кружка в синагоге, – закатил глаза тот. – Ты мне и так должен кинуть через неделю девяносто две штуки, а пятьсот баксов я жертвую, в знак соболезнования. Карточный долг – долг чести, старичок.
– Цэ так, – собирая деньги, подтвердил Хайло и посмотрел на позеленевшего Тото. – С тэбэ, кореш, шэ тридцать штукив.
– Через неделю, – пролепетал тот. – На мази крупная сделка с "пиковыми"… И пахан что-нибудь подкинет, а?..
– Ни, – потряс тот выигранными долларами. – Цэж усе зэмэле треба кинуты за отмазку з кичи. Гони гроши, козел, иначе по-хорошему не разбежимся, – добавил он по-русски.
Взъерошенный Прыщ положил на стол пистолет "ТТ".
– Только не в моем доме! – побелел Сима. – Умоляю, не в моем доме!..
Хайло оттолкнул его и выжидательно смотрел на Тото.
Того прошиб холодный пот. Он растерянно посмотрел на Симу. Тот протянул ему ручку и бумагу:
– Пиши расписку на сто тридцать три тыщи баксов.
"Расписка я, Тото Костров, взял под проценты у Симы Мучника сто тридцать три тыщи баксов, штоб отдать хохлам карточный долг…" – корявым почерком вывел плохо соображающий Тото.
Сима заглянул через его плечо и презрительно бросил:
– Сходи с такой малявой в сортир, козлятина дохлая! Я тебе не Сима, а Серафим Ерофеевич Мучник, понял, дешевый фраер? Имена и фамилии твои и мои полностью. Укажи свидетелей Хряка и Бабахлу, а еще черкни про недельный срок и проценты. И учти: через неделю счетчик начнет тикать. За один просроченный день – один процент натикает.
Тото смял потной пятерней недописанную расписку и, сунув ее в карман пиджака, склонился над новой.
Сима прочитал новую расписку Тото и, дав на ней расписаться Хряку и Бабахле, унес ее наверх, но скоро вернулся оттуда и вручил Тото три пачки долларов.
Тото дрожащими руками протянул их ухмыляющемуся Хайло.
На Симу внезапно нашел приступ великодушия, и он широким жестом пригласил всех в бар, а потом и в сауну.
Вода в бассейне перехлестнула через бортик, когда в него с торжествующим бычьим ревом прыгнул разомлевший в парилке Хайло. А Сима подсел к согбенному от грустных мыслей Тото.
– Побухтим? – сказал он ему на ухо.
– О чем? – брезгливо отодвинулся от него тот.
– Были бы два деловых человека, а о чем всегда найдется, – осклабился Сима и отпил из бутылки "Кампари", так любимого Ольгой. – Слушай сюда, Толянчик… Если из пункта А в пункт Б сегодня в семь утра вышел поезд, значит, в пункт Б он прибудет послезавтра в полдень, сечешь?..
– Не-а.
– А в поезде к мамке и папке едет сечешь кто?
– Не-а.
– Мамка-то на самолете разбилась, а папка встречать кого будет?..
– Скиф!.. Пацанка едет, – дошло до Тото. – И чо?
– Поезд-то через хохлов идет!.. Пацанку с поезда и отстегивай, чмо керзовое, за пацанку все, что тебе на халяву выпало. Крутые бабки для чмошника что картины Кандинского для Хряка.
– Чо-о?..
– Абстракция. Пердю монокль, говорю. Отстегнет, фраер, куда денется? Психология-то у него совковая… Идешь надело – просандаленные бабки Серафим тебе великодушно прощает и расписку рвет, а в дорогу еще "дури" С "зеленью" кинет без жлобства.