— Ну ладно, — решилась я. — Я ходила к Гордону. Меня ужасно интересовала Оля. А дотерпеть до утра я никак не могла. К тому же у меня и так на сегодня запланированы два визита, я просто боюсь, что времени не хватит. Я побыла у них немного, рассмотрела как следует эту странную семейку и пошла домой. В темном переулке я подверглась нападению, но мои неплохие навыки в реслинге помогли мне остаться в живых. Не зря я смотрю так упорно передачу Фоменко — очень многому научилась! Кто на меня нападал, не знаю. Я не Бык Рокуэлл, чтобы с ним справиться настолько, что, переломав ему позвонки, хорошенько изучить его физиономию. Правда, он выронил улику, и эта вот улика мне не понравилась.
Я достала из кармана носовой платок и кинула его на стол.
— Если ты принюхаешься, то поймешь, почему!
Он принюхался. Поднял недоуменные глаза и спросил:
— Почему? Пахнет приятно!
— «Кензо»! — заорала я. Лариков от моего «самурайского» клича вздрогнул.
— Что?
— Господи, да пахнет-то так же, как у Сони после таинственных визитов!
Я от нетерпения закусила губу.
Надо же уродиться таким бестолковым! Да еще и работать в уголовке! Кошмар! Теперь я точно знаю, кто виноват в разгуле преступности!
— То есть вот этот платок связывает все три преступления воедино? — переспросил он.
— Не знаю, что он там связывает, — сказала я. — Одно точно — Дашка этот платок дурацкий видела у убийцы! Он вытер им руки!
В комнате воцарилась тишина. Лариков завороженно смотрел на платок, как бы пытаясь воссоздать по этой детали облик убийцы.
— Черт побери! — прошептал он. — Везет тебе, Данич! Я ничего найти не могу никогда, а на тебя все с неба валится!
— Ага, в виде нападающих насильников, — съязвила я. — Вряд ли это можно считать «везением», но раз тебе так кажется, я не против.
— Значит, теперь у нас получается, что к Соне ходит тот же человек, что убил Гордона и напал на тебя? Так?
— Надо же, — улыбнулась я. — Иногда ты удивляешь меня своей логичностью и последовательностью.
— И кто это, как ты считаешь?
Ну конечно! Сейчас залезу в рукав и достану оттуда «зайчика»!
— На этот вопрос ответить не могу, — честно призналась я. — Все очень неплохо подходят на роль убийцы. Конечно, я бы отдала предпочтение Ванцову, из мстительности, но он совершенно не пахнет «Кензо»!
— Но это точно мужчина!
— Или женщина, которая хочет им казаться, чтобы замести следы, — задумчиво промолвила я, разглядывая дым, поднимающийся над крышей дома напротив. Его очертания были зыбки и неясны.
Как силуэт убийцы. Как его тень, которую нет никакой возможности различить в темноте.
Серая кошка, которую тщетно пытаешься найти в темной комнате…
— «Я различаю все, но только не себя», — пробормотала я. И тут же пришли на память строчки — из той же баллады. «Я знаю, кто по-щегольски одет».
«А ведь не так все и смутно, — подумала я. — «Кензо», дорогие галстуки, длинное пальто, свидетельствующее об изысканности вкуса. Кто бы ты ни был, — сказала я в темную пустоту, которой завладела неведомая, но ужасно неприятная тень, — я все-таки знаю одну твою примету. Ты у нас щеголь, не так ли?»
* * *
Дима Лукьянов щеголем, как ни странно, не был.
Так что в тот момент, когда мы перешагнули порог довольно запущенной квартирки «звезды рекламы» и в нос мне ударил запах готовящихся щей, я приуныла.
Открыла нам женщина, замученная жизнью. В ее глазах застряла такая же беспросветная печаль, как пятна на ее видавшем лучшие времена халате.
Она близоруко прищурилась и, внимательно разглядев нас с Пенсом, сразу поняла, к кому мы.
— Димка! — крикнула она. — К тебе пришли…
Из комнаты, скрытой от нас обшарпанной дверью, донеслось непонятное бурчание.
— Сейчас он, — пообещала нам женщина. — Еще дрыхнет.
С этими словами она удалилась на кухню, оставив нам вместо себя только мутный свет заспанной, как все другие обитатели квартиры, лампочки, халатно относящейся к своим осветительным обязанностям.
— Глазам не верю, — прошептала я. — Экое несоответствие между рекламной красивостью и закулисной жизнью!
Дверь скрипнула, и оттуда показалась всклокоченная голова, абсолютно не напоминающая красивую, кудрявую головку красавчика с рекламы.
Хозяин головы оглядел нас прищуренными глазами и испугался.
— Ой, — вымолвил он. — А вы кто?
— Арестовывать вас пришли, — вздохнула я. — Разве не видите?
Он не поверил. Как-то глупенько хихикнул и поинтересовался:
— За что?
— За вранье, — грустно покачала я головой. — Вот не дадите нам немедленно красную чашку «Нескафе», посадим вас за обман народонаселения в корыстных целях!
— Господи, — простонал он. И открыл дверь. — Вы поклонники?
— Оставь надежды, мальчик, — сурово ответила я. — Я женщина серьезная. И дело у меня к тебе тоже серьезное. Я, видишь ли, детектив.
На этот раз серьезность моего тона на него подействовала. Он попытался изобразить царственный жест, приглашая нас пройти в комнату, и я отмела все подозрения на его счет.
Судя по описаниям всех моих свидетелей, наш «Гамлет» был высоким. А хорошенький Дима коротышка!
Дай бог на голову повыше Дашки, честное слово!
* * *
Комната у него была экстравагантной до безобразия. По стенкам развешаны постеры, изображающие людей в огромных шлемах, напоминающих астронавтов.
Пенс, видимо, их всех знал, поскольку тут же начал бегать по комнате и называть их имена. Не зря я где-то прочитала, что, если ты решила понравиться какому-то мужчине, надо первым делом выучить имена всех гонщиков «Формулы-1», посмотреть хотя бы одну гонку и возненавидеть Михаэля Шумахера. Почему они его не любят, уж не знаю.
В центре на столе вальяжно расселся навороченный компьютер, явно тоже безгранично уважаемый. Мы отвлекли несчастного от постройки «Империи».
Но в целом я не могла понять, куда девает деньги этот юноша. В рекламе-то зарабатывают совсем неплохо!
Очень быстро я осознала, что Пенс иногда бывает незаменим. Мой молчаливый друг, который норовит объясняться со мной нередко односложно, предоставляя мне витиеватую сложность беседы, теперь восторженно трещал с Димой на птичьем языке компьютерщиков и гонщиков, в который я, если честно, врубалась с трудом.
Зато Дима все понимал и от Пенса был в полном восторге. Дав им немного обсудить их важные проблемы, я кашлянула и приступила к «допросу с пристрастием». Собственно, я уже поняла, что Дима был слишком простодушен, чтобы измыслить такие затейливые преступления. На мой вопрос о его заработках он скромно потупился и поведал, что зарабатывает-то он неплохо, но перед этим вляпался в темную историю и теперь выплачивает сделанные в то черное время долги.