А ведь ему предстояло ещё сказать самое сложное. Кицум догадывался, чтó это окажутся за слова. Он знал наверняка, что ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не станут ввязываться в кровопролитную войну с Инквизицией из-за одного-единственного мага. Стоя перед лицом всеобщего и сокрушительного нашествия западной Тьмы, заниматься такими вещами было равносильно самоубийству.
Вот только Инквизиция, похоже, придерживалась на этот счёт другого мнения. И бывший шпион Серой Лиги, прослуживший ей верой и правдой не один десяток лет, понимал почему.
Не так уж трудно было отнестись к этому миру просто как к ещё одной стране, соседке Мельинской Империи? Опытному ночному воину было ясно, что Инквизиция решила раз и навсегда вырвать власть из рук местных волшебников. Достаточно просто было отыскать сходство с родным Мельином – только в Империи Церковь Спасителя не рисковала связываться ни с Радугой, ни с верховной светской властью. А вот здесь рискнула. Святоши всё рассчитали совершенно правильно: чародеи не выступят открыто против них. Они убедят себя, что целое важнее части, что во имя спасения Эвиала они должны… – и так далее и тому подобное.
И сами не заметят, как вереницами пойдут на костры, не успев даже помыслить о магии.
Стоит только один раз дать слабину. Подобно тому, как её дала Радуга в далёком Мельине. Если бы тогда волшебники выступили против Императора всей силой, навалились бы, не щадя собственных жизней, – мятеж умер бы ещё в столице.
Кицум слушал.
– Мы, кхм, потребовали выдачи тех, кто стоял за этим преступлением. Святые братья выразили свою скорбь, однако же представили нам с достопочтенной Меганой неоспоримые доказательства того, что бедный Джайлз действительно оказался в тенётах Тьмы, стал её послушным орудием. Некромант Неясыть, которого наш извечный Враг старается обратить в истинного Разрушителя…
Послышался дружный вздох. Кто-то вполголоса выругался.
– Некромант Неясыть, увы, тоже прошедший школу нашей Академии, обратил несчастного молодого чародея в свою куклу, зомбировал, как, наверное, можно было бы сказать. Я говорю об этом со скорбью в душе, ибо сам благословил выход в мир Неясыти, вооружённого тёмным знанием некромантии. И хотя мы можем сожалеть по поводу поспешности решения святых братьев, хотя мы выражаем недоумение по поводу явного и очевидного нарушения договора, нельзя в то же самое время и не отметить…
Кицум позволил себе лёгкую улыбку. Всё ясно. Ничего нового. Но, если законы власти одинаковы в этих мирах (которые и в самом деле гораздо больше похожи на разные страны, чем именно на различные миры), то маг-чародей Анэто сейчас очень крупно проиграл. Если, конечно, происходящее не есть часть его собственного плана, какой-то иной, гораздо более крупной игры…
Кицум видел Светлого мага. Анэто никак не походил на прекраснодушного чудака, не ведающего, с какой стороны хлеб намазан маслом. Скорее уж он живо напоминал одного из Патриархов Серой Лиги. Такой ничего зря и необдуманно говорить не станет.
– …Нельзя также не отметить, что – буду откровеннее! – святые братья оказали нам большую услугу, сняв с нас самих тяжёлое бремя. Ведь предавшийся Тьме Джайлз мог оказаться страшным оружием в Её руках, и… как бы ни ужасно это звучало, Инквизиция в данном случае имела все основания спешить.
Я понимаю, дорогие друзья, долгие годы противостояния со святыми братьями не могли не наложить отпечатка на ваше восприятие случившегося. Но призываю вас подойти к происшедшему не с мерками обычных смертных, не в терминах возмездия и отмщения. Мы предпринимаем тактическое отступление – с тем, чтобы выиграть главную битву. Тем не менее могу уверить всех собравшихся здесь, что ваш гнев мне полностью и совершенно понятен. Я тоже человек, и мне тоже доводилось терять друзей. Тем более горько, когда… когда происходит такое …
Голос Анэто чуть дрогнул. Кицум презрительно усмехнулся – маг был хорошим актёром, но у него за плечами не было нескольких десятков лет в Серой Лиге, когда смерть идёт за тобой каждый день, каждый час и выживают только лучшие из лучших.
– Теперь я готов слушать вас, – раздалось тем временем. – Господа маги, я прошу – гневные филиппики произносить не надо. Не надо называть меня соглашателем и предателем. Не надо говорить, что я торгую жизнями моих учеников, – а ведь, не забывайте, Джайлз был магом Воздуха, магом одной с мною стихии, и для меня это во многом вопрос и личной чести. Не надо гнева, господа маги. У вас будут возможности ответить мне, если вы считаете мой поступок низостью. Белый Совет – не диктатура. Если большинство магов, как вам прекрасно известно, выступит с заявлением, что Анэто не достоин больше занимать сей пост, – я покину его в полном соответствии с Уложением. Ещё раз – я не диктатор, не тиран и не властолюбец. Я всегда буду готов служить Свету – неважно, в каком качестве. Если потребуется – рядовым лекарем на поле битвы. Когда-то, – Анэто позволил себе лёгкий смешок, – я именно с этого начинал. Учеником лекаря… Впрочем, сегодня у нас не вечер воспоминаний. Я готов слушать вас, друзья и соратники.
Скрип стула, негромкое бульканье воды. И затем – вздох, шелест тяжёлого плаща. Поднялся кто-то из сидевших.
– Милорд ректор, вы, наверное, не помните меня… – произнёс густой низкий бас. – Я…
– Отчего ж, – быстро вставил Анэто. – Диргон из Амфали, стихия Воды. Вышел из стен Академии пятнадцать лет назад, прославился добросердечием, благотворительностью и своей помощью бедным. Уже дважды избирался главой городской гильдии магов Эгеста. Говори, Диргон. Я слушаю.
– Благодарю вас, милорд. Вы всё сказали правильно, умно и хорошо, но… Милорд, более всего на свете я ценил свободу мыслить, верить и говорить по велению собственного сердца. Да простит меня достопочтенная миледи Мегана, я не являюсь ярым приверженцем Церкви Спасителя…
– Не вижу, отчего это должно мешать нам, – вмешалась Мегана. – Я не столь хорошо знаю тебя, почтенный Диргон, но скажу – к вере никого нельзя принудить силой, Спаситель сам знает, когда душа каждого должна повернуться к нему… поэтому продолжай, пожалуйста. Вопросы веры сегодня не обсуждаются.
– Благодарю достославную хозяйку Волшебного Двора, – ответил маг по имени Диргон. – Миледи Мегана, милорд ректор, я, как уже было сказано, имею честь возглавлять гильдию магов в сем славном граде. Поэтому то, что я сейчас скажу, будет не только моими словами. Как только я достигну отведённых мне границ, после которых начнутся уже только мои собственные мысли и чувства, я немедля уведомлю высоких гостей. Итак, в первую очередь я хотел бы спросить: что делать нам, магам Эгеста, если после казни нашего несчастного собрата схожие обвинения будут предъявлены другим? Далеко не все маги ходят в храмы Спасителя, думаю, это ни для кого не секрет. Всегда найдётся, в чём обвинить вольнодумца, было б только желание. Что нам делать тогда, милорд ректор?.. Миледи Мегана?..
– Драться! – с неожиданной резкостью и горячностью вдруг выкрикнула Мегана. – Служители Спасителя не должны запятнать себя гнусной борьбой за власть. А если кто-то из святых братьев забудет свой долг и на самом деле попробует использовать трагедию Джайлза для того, чтобы утвердить своё главенство не только над церковными, но и над светскими делами… тогда – драться!.. И я, Мегана, ревностная последовательница Спасителя, сама скажу первая – не ставьте знак равенства между Ним и его служителями. Если, к примеру, завтра инквизиторы явятся в твой дом, почтенный Диргон, – надо дать им бой. Они только позорят своё высокое предназначение и пятнают белые ризы добра и правды.