– Какого? – нахмурил лоб Грек, пораженный историческими познаниями своей протеже.
– Севрского, – быстро заморгала она длинными ресницами и уже до конца добила его своей начитанностью: – В конце девятнадцатого века многие заводы по производству фарфоровых изделий изготавливали свою продукцию по образцам столетней давности. Но это не считалось подделкой, так как промышленники хотели только поднять спрос покупателей на формы и роспись именно восемнадцатого века.
Она умолкла и внимательно посмотрела на Грека, как бы ожидая оценки своим знаниям. Грек поджал губы и опрокинул бокал с коньяком себе в рот:
– А как украсила бы спальню?
– В спальне, где я буду проводить только ночь, пусть все останется как есть. Вы согласны, что эта комната вовсе не для посторонних глаз?
Грек хрустнул пальцами:
– Но позвольте, Леночка, вы ведь уже взрослый человек. Найдете себе мальчика по вкусу, и вполне возможно, что ваше увлечение может привести в спальную комнату…
– Что вы такое говорите?! – всплеснула она руками. – Как вам такое могло прийти в голову?!
– Но все мы люди! – попытался оправдаться Грек.
Она вдруг подбежала к нему и дотронулась ладонью до его губ. Глаза ее блестели, и она была готова вот-вот расплакаться.
– Вы все время так любезны были со мной, так много для меня сделали. Шампанское, балет, эта шикарная квартира… А теперь говорите такое…
Она стояла совсем близко. Ее колени слегка дотрагивались до его ног. Распущенные волосы касались его лба. Аромат духов туманил сознание. Он привлек ее к себе и уткнулся головой в живот. Она не сопротивлялась и обхватила его руками за толстую шею. Он нашел губами мочку ее ушка…
– А когда ты уезжаешь? – спросила она, стеснительно пряча свою наготу и натягивая одеяло почти до подбородка.
– Завтра вечером, – ответил Грек и перевернулся на бок, рассматривая профиль своей юной балерины. – А что?
– Мне будет так неспокойно без вас…
– Без тебя, – поправил Грек. – Мы же договорились – переходим на «ты».
– Заедешь к моей маме и передашь письмо.
– Я не в Баку, моя девочка.
– Вот как? А куда?
Грек внимательно посмотрел на нее:
– В Прибалтику.
– В Ригу? В Вильнюс? Ах, как мне нравится органная музыка?
– Нет. Я еду в Калининград. Хочешь, я куплю тебе «Мерседес»?
– Ну что ты, дорогой. Я никогда в жизни не имела никаких дел с автомобилями. Я их боюсь, наконец.
– Я куплю тебе красный «Мерседес». И научу водить машину.
– Если уж мне и суждено будет научиться ездить на машине, то я никогда не сяду за руль «Мерседеса».
– Это почему? – приподнялся на локте Грек и с удивлением заглянул ей в глаза.
– На этих марках у нас в России только правительство и бандиты разъезжают, словно показывая свое привилегированное положение.
– А какую машину ты бы хотела водить?
– А ты что, любимый, можешь купить любую?
– Для тебя я все могу. А покупать и продавать машины – моя профессия.
Она задумалась и улыбнулась:
– Я не специалист в автомобилях и не знаю, какую мне бы хотелось.
– Хорошо, – сказал он, – я думаю, что из двух-трех десятков различных марок ты сможешь выбрать то, что тебе по душе?
– Ты что, их пригонишь под окно дома?
– Нет, мы поедем с тобой на железнодорожный отстойник. Там и выберешь.
Она засмеялась, обняла Грека и поцеловала в губы:
– Мне не нужна машина, дорогой. Я бы хотела сидеть в салоне только рядом с тобой. Но не на месте водителя.
– Черт побери, какая удача, что мы с тобой встретились, – прошептал Грек и обнял ее. – Ты выйдешь за меня замуж?
– Когда ты узнаешь, какая я противная, навряд ли этого захочешь…
Личный телохранитель и по совместительству секретарь Фотия Мартын посмотрел в окно.
– Один приехал? – повернулся он к только что вошедшему Шамилю.
– А что, мы договаривались о свадебном кортеже? – ухмыльнулся Шамиль.
На лице Мартына появились презрительность.
– Подкалывать будешь, когда я срать сяду, понял?
Шамиль тяжело вздохнул и, не обращая внимания на агрессивность Мартына, равнодушно ответил:
– А ты что, без подколок срать не можешь? Запорами страдаешь?
Теперь они уже оба враждебно сверлили друг друга глазами. Но психологическое преимущество было все-таки на стороне Мартына по одной простой причине: Шамиль был в полном одиночестве в логове Фотия, а потому рассчитывать приходилось только на себя. И тем более не на кулаки и оружие, а только на способность к дипломатическому ведению беседы.
Он надеялся, что сможет столковаться с Фотием. Судьба не раз скрещивала их пути-дорожки в темных переулках, причем никогда Шамиль не имел при этом численного преимущества в своих людях и превосходства в оружии, но всегда умел убедить Фотия, что кровопролитие – не самый главный аргумент в решении спорных вопросов.
Молчание нарушил Шамиль:
– У меня ведь не с тобой разговор, Мартын. Фотий пригласил, вот и доложи ему, что я приехал в гости.
– Фотий приказал мне провести с тобой переговоры, – сказал Мартын и сел в кресло. Он, грубо нарушая этикет переговоров, даже не предложил Шамилю занять второе кресло, чем хотел унизить своего гостя и показать, кто на какой ступеньке иерархической лестницы в данном положении находится.
– Ну, тогда мне здесь делать нечего, – спокойно сказал Шамиль. – Нечего авторитету с сявкой разговаривать.
Он повернулся к двери, но выход ему преградили два дюжих молодчика с толстыми шеями и крутыми мышцами.
– Сядь, – грубо приказал Мартын, – а то может случиться так, что живым ты отсюда уже не выйдешь. Впрочем, ты уже почти мазурик.
В это время дверь одной из комнат открылась, и в кабинет вошел Фотий – сухонький мужичок лет пятидесяти в каком-то неподходящем для ведения делового разговора одеянии. Он был в шортах и желтой тенниске.
– А-а-а, – улыбнулся он, протягивая руку Шамилю. – Старый конкурент, приятель, партнер.
Шамиль пожал вялую руку:
– Да мы вроде бы как никогда партнерами и не были.
– Разве? – удивился Фотий.
– Разный у нас бизнес, старина, – сказал Шамиль.
Фотий указал Шамилю жестом на кресло:
– А я так понял, Шамилек, что с недавних пор мы стали с тобой партнерами.
– Вот как?