— Вагон для курящих, не волнуйся, — кивнула я, трогаясь с места.
— Неплохая тачка, — похвалила она. — Сама заработала или предки подарили? А может…
— Нет, — прервала я ее, — всему, что я имею, я обязана только себе и «Никону».
— Это твой парень, что ли? — не поняла она.
— Да какой парень, — усмехнулась я, — «Никон» — это фотоаппарат.
— Ты че, тоже фотохудожник, — она уважительно посмотрела на меня, — как Александр?
— Вроде того, — кивнула я. — А вообще-то таких, как я, называют папарацци. Мне это больше нравится.
— Это которые Диану убили? — Оксана сделала презрительную гримасу.
— Никого они не убивали. В истории гибели Дианы еще много неясного.
— Здесь направо, — подсказала Оксана.
Я чуть не проскочила поворот.
— Может, ты мне скажешь дорогу, а то, не ровен час, врежемся куда-нибудь? — занервничала я.
— Не знаю, как называется это место, — эмоционально произнесла Оксана, — въедем на гору, там покажу, куда дальше.
В конце концов оказалось, что едем мы в направлении поселка «Новый», что на Соколовой горе. Мы выехали к КП ГИБДД, свернули направо, попетляли по серпантину загородной дороги и, обогнув деревянные одноэтажные домишки, попали в современный даже по западным меркам поселок.
Здесь не было ни деревянных домов, ни одноэтажек. Единственным недостатком поселка, как мне показалось, явилась большая плотность застройки: дома лепились один к другому. Я вспомнила, что закладывался поселок в самом начале перестройки, когда землю под строительство выделяли еще по старым нормам — четыре сотки на строение. Тем самым сводилось на нет стремление владельцев к обособленности.
Дюкова прервала мои размышления.
— Приехали, — сказала она.
Я огляделась. В десяти метрах от проезжей части начинался участок, а еще через такое же расстояние, за высоким ажурным забором, возвышалось краснокирпичное двухэтажное строение, напоминавшее узкими стрельчатыми окнами готический замок, но одновременно походившее своей тяжеловесностью и приземистостью на замок романский.
— Значит, здесь обитает знаменитый фотохудожник Александр Шилкин? — Я посмотрела на Дюкову.
— Здесь, — кивнула она. — Ну что, пошли?
— Куда?
— Разве ты не к Шилкину приехала? — удивилась она.
Я отрицательно покачала головой.
— Мне только хотелось узнать, где он живет.
Развернувшись, мы поехали в город. Дюкова казалась разочарованной. Она была настроена на приключение. Чтобы как-то развеять ее и отблагодарить, я предложила:
— Хочешь, пообедаем где-нибудь. Я угощаю.
Глаза Оксаны загорелись:
— Да я не против, тем более что еще и не завтракала. Только мне переодеться надо.
— Ты разве не одета? — удивилась я.
— Надо еще Ритку предупредить, чтобы не ждала меня, — пробормотала Оксана.
— Ладно, поехали переодеваться, — согласилась я.
Когда я затормозила у дома, где жила Дюкова, часы на приборном щитке показывали половину первого. Вся наша поездка в оба конца заняла немногим более тридцати минут. Не так уж далеко живет господин Шилкин.
— Пошли, посмотришь, как мы живем, — пригласила Оксана, выбираясь из машины. Я согласилась. Комната девушек была оклеена веселенькими обоями в цветочек. Полы поскрипывали под каждым нашим шагом, словно вздыхали.
Дюкова познакомила меня с Ритой и быстро шмыгнула в смежную комнату, оставив наедине со своей подружкой. Та села на продавленный диван, а мне предложила кресло, покрытое клетчатым пледом.
Я осмотрелась.
Потолки в комнате были низкими, но она казалась просторной и уютной. В углу на облезшей тумбочке стоял телевизор «Самсунг», на столе лежала стопка разноцветных журналов типа «Отдохни». Вскоре появилась Оксана. Вместо короткой юбочки на ней был темный брючный костюм и кремовая кофточка, на ногах — черные полусапожки на огромном каблуке.
— Заходила Галка, — Рита повернулась в ее сторону, — сказала, что Дени арестовали.
— Да ты че? — воскликнула Дюкова. — За что?
— Говорит, за убийство, — зевая сказала Рита.
— Какое убийство?
— Какое, какое, — Рита раздраженно покачала головой, — вчерашнее.
— Да ты че? Разве Дени может убить?
— Не знаю я, — огрызнулась Рита, — менты так говорят. Вроде бы вчера, когда Настька пришла в «Гриву», Дени ей что-то сказал, ну, мол, на работу надо ходить, и они поцапались. Вот менты и решили, что он ее сгоряча порешил.
— Блин, это Кирюша им наплел, точно. Он же Дени терпеть не может, злится, что у того деньги есть. Я же там тусовалась, когда Настька заявилась, слышала весь их базар. Дени ей говорит: ты че, подруга, работать-то собираешься? А Настька на взводе была, че-то ему ляпнула, вроде, отстань, не до тебя. Дени ей, конечно, высказал, что о ней думает. На повышенных тонах. Вот и все. Зачем ему ее убивать-то? Да это смешно просто.
— Дени сейчас, наверное, несмешно, — Рита поджала губы. — Ты, кстати, могла бы ментам объяснить, как дело было.
— Да ты че, подруга, — взвилась Оксана, — ни разу в ментовке не была? Они че, слушать тебя будут? Они же спрашивают то, что им нужно. А Кирюша на Бруска уже после настучал, Дени же не было в «Гриве», когда менты приехали.
— А Дени когда ушел? — вступила я в разговор, заинтересовавшись ситуацией, возникшей в момент гибели Насти.
— Сначала пришла Настя, — объясняла Оксана, — мы с Лелькой Уткиной в холле тусовались. Покурили, ля-ля тополя, потом она с Бруском начала разруливать, он куда-то выходил, может, выпить? И как раз в это время вернулся. — Она пожала плечами. — Потом Уткина умотала с клиентом, мы с Белкой на диванчик упали. Покурили еще, она подошла к Кирюше, о чем-то пошепталась с ним и снова рядом со мной села.
— Ну, — Рита покачала головой, — и что дальше?
Дюкова перевела дух и продолжила.
— Дальше Настя отправилась в туалет привести себя в порядок, а я в бар пошла — меня один фраер решил шампанским угостить. Вернулась — смотрю, только олигофрен с дубиной сидит да Кирюша в гардеробе. Дени нет, Белки тоже. Я подождала немного и пошла ее искать. Зашла в туалет — там никого, я на лестницу, а она там…
Оксана шмыгнула носом.
— Ты не торопишься? — посмотрела она на меня.
Я пожала плечами. Оксана было направилась к выходу, но Рита остановила ее.
— А потом, потом что?
Дюкова рассказала ей все, что я знала без них.
— Да, — добавила она в конце, — менты еще насчет Шилкина интересовались, когда пришел, когда ушел? Выходил ли в холл? Ну я сказала, что не помню, че я его подставлять, что ли, буду?