– Нет, мы летали! – возмутился недокрыл. – Пусть не лично я, не папа, но наши крылатые предки – да!
– А наши хвостатые предки по деревьям прыгали, и что мне теперь, бананов тебе нарвать?
– Не надо бананов, – великодушно разрешил Тимоха. – Мне бы поспать. Утомился я что-то сегодня…
– И меня заодно утомил, – пропыхтел Сом, как раз увидев заброшенный трехэтажный дом и решив, что погоня, если она и была, их все-таки потеряла. – Давай, поворачивай сюда оглобли, – потянул он напарника к зияющему чернотой дверному проему.
– Какие оглобли? Куда поворачивай? – заартачился недокрыл.
– Про оглобли забудь, а поворачивай за мной. Кто у нас спать хотел?
– Я хотел. И сейчас хочу. Но не зная, что именно поворачивать, я это повернуть не смогу.
– А просто идти туда, куда я иду, ты можешь, солить твою плешь?! – вскипел сталкер.
– Просто идти могу. За тобой – тем более. Я тебе доверяю. Ты проверен в бою, а это многое значит, – очень серьезным тоном ответил Тимоха.
У Сома вся злость мигом куда-то выветрилась.
– Ну надо же, как ты заговорил! – усмехнулся он. – Прямо как политрук, ковать твою медь.
– Мне нравится это имя, – зевнул недокрыл. – Можешь так меня и звать.
– Лучше не надо, – ответил Сом. – И ты погоди засыпать, йодистый калий! Нам еще твою рану перевязать нужно, похоже, ты крови-то немало потерял.
– Это не моя кровь, – снова зевнув, отмахнулся Тимоха. – Мне ее не жалко.
– Как это не твоя? А чья же, валять твою кладь?
– Не знаю. У меня теперь все не мое. Я уже весь не свой. А руку я уже вообще не чувствую. Скоро, наверное, весь перестану себя чувствовать… а потом и существовать.
– Я вот тебе перестану! А ну-ка, не спать! Пришли уже.
Подниматься на третий этаж у сталкера уже не было сил, и он затащил бесчувственное тело напарника в пустое помещение второго этажа. В слабом свете далеких фонарей, падающем в оконный проем, он разглядел возле стены что-то вроде топчана и водрузил на него Тимоху. Разрезал ему ножом рукав куртки, оттяпал полосу низа рубахи и, как мог, завязал рану. К счастью, кровоточила она не столь сильно, как он опасался, но выходного отверстия обнаружить не удалось. Это значило, что пуля осталась в плече, что Сома совсем не обрадовало. Вряд ли тут можно было найти хоть какого-то хирурга, так что поутру придется становиться хирургом самому и с помощью верного Stalker’а выковыривать злосчастную пулю. Сейчас же для этого было слишком темно и очень хотелось спать…
Сталкер заснул прямо на полу, но так сладко, как в этот раз, ему не спалось, пожалуй, с детства. Даже сон приснился, а ведь Сом уже и забыл, когда ему в последнее время что-то снилось. Разве что тоже в детстве…
Сон был весьма странным. Дело происходило в этой же темной заброшенной комнате, и Сом все так же лежал на полу. А напротив, в каком-то чудном кресле технического дизайна, сидел молодой парень. И вот что интересно – это самое модерновое кресло сталкер сумел разглядеть даже в темноте, а парня не видел вовсе. Так – смутный силуэт. Непонятно даже, почему он решил, что это именно парень, да еще молодой. Может, по голосу?.. Хотя и тут однозначно не скажешь. Голоса-то как такового и не было. То есть, конечно же был, как и не быть-то, йодистый калий, только «звучал» он будто в голове у самого Сома. А коли что-то звучит у тебя в голове – это уже повод серьезно задуматься, солить твою плешь! Утешали, правда, два обстоятельства: во-первых, все происходило во сне, а во сне голоса в голове – это нормально, а во-вторых, голос-то все же был этого парня. Или не парня. Или не голос… Да какая разница, валять твою кладь! Сон и в Гондурасе сон. А тут было даже круче Гондураса по всем статьям и направлениям.
– Ты с Земли? – спросил парень. Или голос… который вроде как парня. Но в голове…
– Уж понятно не с Хрюкаса, – не очень дружелюбно ответил Сом. А что, дружить теперь с голосами этими? Перебьются.
– Из какого года?
– Вам с точностью до века или эрой обойдетесь?
– Пожалуйста, ответьте, это важно.
– Важно – не влажно, обсох да пошел.
– Еще раз: это важно. Очень! Для вас в первую очередь.
– Ну, допустим, из четырнадцатого.
– Две тысячи?
– Уж не из тысяча девятьсот! В Первой мировой не участвовал, ковать твою медь.
– Вы могли знать одну девушку… Айну. То есть, Анну.
– Эпический опус! Я знал три тысячи триста тридцать три Анны и одну Анхен!
– Вы шутите?
– Шучу. Я их не считал. В смысле, Анн. Анхен считал. Одна штука ровно.
– Ее нужно спасти.
– Анхен?
– Айну. Так ее зовут здесь. На Земле звали Анной.
– А как она тут очутилась?
– Так же, как и вы. Только немного раньше…
– Как я, да? Интересно девки пляшут! А как я?..
– Потом, сейчас не до этого. Слушайте главное: Айне необходимо как можно скорее вернуться на Землю. Это жизненно важно!
– А я тут при чем?
– Вы ведь тоже хотите вернуться домой, правда? Вам нужно спасти там друзей.
– А ты откуда знаешь, редить твою рябь?
– Долго объяснять, нет времени. Запомните только: ни с кем на эту тему не говорите. Ни с кем. Запомните! Даже Теонгу ничего пока не сообщайте. Лишние уши – лишний риск. Вы скоро попадете в другое место. Спуститесь вниз, там увидите. Сразу поймете, куда идти. Ничего не бойтесь, на этом этапе все будет хорошо. Позже с вами свяжется Фир. Слушайтесь его во всем. Досконально, дословно. Даже если его слова будут противоречить здравому смыслу. Только тогда есть шанс на спасение.
– Каков именно шанс?
– Процентов восемь. Десять максимум. И еще – доставать пулю у Теонга не надо. Его скоро вылечат.
И вот тогда-то Сом парню поверил. Из-за этих восьми-десяти процентов. Сказал бы тот: восемьдесят-девяносто – хрен бы поверил. А так – звучит честно. И недокрыла обещал вылечить, тоже гуд. Тут сталкер и проснулся.
В то, что это был просто сон, сталкер не особо поверил. Раньше только поржал бы над приснившейся мутью и думать про это забыл. Но теперь – другое дело. Теперь любая загогулина, любой «вывих мозга» могли оказаться жизненно важными. Если, конечно, допустить, что все это с ним происходит на самом деле, а не в предсмертном бреду. Насчет бреда Сом отпускал не такой уж малый процент – двадцать пять или тридцать, но не учитывать оставшиеся семьдесят уж точно не собирался. А потому, убедившись, что недокрыл жив и тихо постанывает во сне, принялся вспоминать и анализировать свой сон, – вернее, каким-то образом преобразованную в подобие сна информацию.
Итак, нужно спасти какую-то Анну. Или как ее там, Айну? Неважно. Аньку, короче. Важно то, что из-за нее-то и весь сыр-бор, тут и к дедке не ходи. Ради них с Тимохой этот Фир-Кефир жопы со своего навороченного кресла не поднял бы. А то, что это и был сам Фир, – тоже ясно. Дело-то, похоже, щекотливое, иначе он не стал бы волноваться и десять раз повторять, что нужно молчать. И никому бы эту информацию передавать не стал, лично бы выдал, солить твою плешь. Что и сделал. Только на кой маракой этот Фир навел тут тумана, словно пара в русской бане наддал? Сказал бы все сразу – да и дело с хренцом! А то – «вам надо домой, друзей спасать»! Шантажист хренов. Небось, сам еще не знает, как дело провернуть. Да конечно не знает! Ишь, «ничего не бойтесь, на этом этапе все будет хорошо». А на другом этапе – что, плохо? И можно будет начинать бояться?.. Нет, точно этот Фир-Кефир авантюрист тот еще, валять твою кладь. Ничего он, видать, толком не знает. Или не рискует серьезные вещи во сне передавать – вдруг я все это и впрямь просто за сон приму? А может, такую «передачу» легко засечь, вот он и страхуется.