Book.

…Чёрный саркофаг Эвенгара Салладорского неведомым образом оказался у Фесса на дороге. Некромант больно ударился об острый холодный угол, скривился, хватаясь за бок, – а когда выпрямился, в погребальном покое никого, кроме него, не было. Под ногами – вековая пыль, тут никто не бывал самое меньшее несколько столетий.

А прямо перед Фессом, небрежно опершись на край распахнутого саркофага, стоял невысокий стройный человек, смуглый, с иссиня-чёрной бородой и вьющимися чёрными же волосами. Глубоко посаженные агатовые глаза пристально смотрели прямо на некроманта. Сросшиеся на переносице кустистые брови, буйные кудри, острый подбородок…

«Морок, – подумал Фесс. – Вот только от кого?.. Опять Сущность?»

– Нет, keann Неясыть, не Сущность, – спокойно проговорил Эвенгар. – Никак не она, господин некромант.

Салладорец говорил на идеально правильном староимперском, без малейшего акцента; язык этот не отличался богатством идиом, живостью оборотов и обилием диалектов даже и в его времена. Язык трудов по высшей магии и исторических летописей, как и высоких дипломатических переговоров.

– Кто ты? – Фесс, само собой, знал это, но всегда полезно, чтобы визави бы назвался сам.

– De atterna, ты знаешь, – ответил собеседник некроманта. – Меня часто называют Эвенгаром Салладорским. Настоящие мои имя и место рождения значения не имеют, keann.

– В этом мире все почему-то предпочитают говорить со мной не напрямую, а в миражах, – заметил Фесс. Сейчас было неважно, что именно он станет говорить. Прощупать этот морок, понять, кто дёргает ниточки этой куклы, и…

– Никто не дёргает, – возразил Эвенгар. – Постарайся хоть раз в твоей глупой жизни подумать прямо, а не о ловушках и западнях. Ты под любым явлением видишь тройное дно – а там зачастую и одного-то нет.

– К делу, почтенный, – покачал головой Фесс. – У меня нет времени…

– Время стоит, пока ты разговариваешь со мной. Никто ничего не увидит и не почувствует. Даже та, которую ты называешь Сущностью.

– Ты знаешь, кто она такая?

– Знаю. Это спасение нашего несчастного мира, Неясыть.

– Посредством его уничтожения? – Фесс позволил себе усмехнуться.

– Посредством его трансформы. Великой трансформы. – В глубине глаз Салладорца что-то полыхнуло.

– Трансформы во что? И спросил ли кто-нибудь мнения самих обитателей Эвиала?

– И что тебе ответит замордованный эгестский серв, издыхающий от непосильной работы раб на плантациях Правой Клешни, гребец на пиратской галере из Кинта Дальнего? Что ответят тебе те, кто не только не умеет писать и читать, но и никогда не слышал, что такое вообще возможно? Что ответят тебе матери, у которых из десятерых детей выживают хорошо если два-три? Все униженные и оскорблённые этого мира, бесчисленная человеческая масса, покрывшая собой просторы Эвиала? Нет, не прерывай меня, Неясыть. Как я уже сказал, времени ты не потеряешь. В твоём мире оно, время, остановилось.

…Но бесчисленная масса несчастных, забитых, влачащих животное существование – это только одна сторона. Эвиал задыхается от этих мириадов душ. Леса вырубаются, реки иссыхают, земли истощаются, пустыни наступают. Ты скажешь – люди слышали это от начала времён? Да, верно, и не прислушивались. Ты скажешь – вдосталь в Эвиале ещё и лесов, и полей, и рек. И тоже будешь прав. Но, – Салладорец усмехнулся, – из моего нынешнего обиталища отлично видно время, когда всего этого перестанет хватать. Так что Сущность, если ею правильно воспользоваться, спасёт и мир от людей, и людей от мира. Мир прекрасен сам по себе, без нас. Наше в нём пребывание – это трагедия. Вечные разумные души не должны облекаться плотью.

– Постой, а почему надо спасать людей от мира?

– Потому что закрытый мир с Кристаллами Магии – это ведь не шутка. Не зря и не просто так Эвиал стал закрытым. В своё время я едва не лишился рассудка, тщась разгадать эту тайну.

– Что ты хочешь сказать?.. – начал было Фесс, но Эвенгар останавливающе поднял руку.

– Не прерывай меня. Время остановлено, но долго его так не продержать. Так вот, keann, – люди и нелюди живут в Эвиале давным-давно, им кажется, что это самый обыкновенный мир. Ничего другого они не знают. Из эвиальской ловушки им не выбраться. Но скопленная в пределах этого мира магия, проклятые её Кристаллы – они медленно изменяют всех нас, изменяют всё вокруг. Изменения эти накапливаются век за веком, незаметно, так что даже самые лучшие чародеи ничего не заподозрили – а потом должен случиться резкий скачок.

– Скачок? Куда? Зачем? – не удержался Фесс.

– Не знаю, – усмехнулся Эвенгар. – Об этом стоит спросить у тех, кто поручал тебе отыскать Мечи.

– Ты знаешь и об этом? – поразился Фесс.

– Иногда полезнее быть мёртвым, чем живым, – саркастически заметил Салладорец. – Во всяком случае, возможностей у меня в этом саркофаге всяко больше. Я могу следить почти за всеми… э-э-э, скажем так, сильными мира сего. Ты давно заинтересовал меня, с первого твоего мига в Эвиале. Не скрою, отыскать ключ мне удалось не сразу. Но – удалось. И я знаю о Мечах. Не слишком ли много совпадений, Неясыть? Тебе не кажется, что угодить в закрытый мир, подобный Эвиалу, – это нужно специально постараться? Тебе не кажется, что этот мир тебе подсунули нарочно – тебе, одному из тех, кто нарушит это равновесие?..

Но я отвлёкся, Неясыть. Итак, как я сказал, – Сущность готовит великую трансформу Эвиала. В своих интересах. Но такую же трансформу готовят и те, кто в незапамятные времена создавал Кристаллы Магии и приставлял к ним свирепых стражей. Людям не из чего выбирать. Страдание, вечное и неизбывное, – в их земной юдоли. Страдания и муки трансформы, задуманной творцами Кристаллов, – и здесь, и за гранью бытия. И, наконец, трансформа Сущности, освобождающая смертных – да и бессмертных тоже – от бренных тел…

– Это всех в призраки, что ли? – опять не выдержал Фесс.

– Ты не понимаешь, – высокомерно уронил Салладорец. – Ты не в силах подняться над примитивными конструкциями, почитаемыми «высокой философией». Призраки – чушь, ерунда, годится только пугать безграмотных, забитых селян. Нет, Неясыть. Это принципиально новая форма существования. Аспект нашего «я» становится единым во множестве лиц. «Я» перестаёт существовать в примитивном тварном космосе обычного мира. Отпадает необходимость в еде, питье и тому подобном. Нет тела, нет «своего» – и безграничный океан первичной материи, ждущей своих творцов.

– То есть бывших безграмотных, забитых поселян?

Эту вспышку ярости Салладорец подавил уже с заметно большим трудом.

– Они забиты и безграмотны здесь. Потому что тварный мир требует для выживания в нём тварных же методов. Устройств. Водяных колёс и ветряных мельниц. В широком смысле слова, само собой. А чтобы это придумывать, нужно… особое соображение. Данное не всем. Так возникает неравенство. Проистекающее не из наших душ, а из наших тел. Души же все хороши.