Ничего мне не было понятно. И главным образом не понятно, зачем она хочет меня запугать. Видимо, пытается избежать расспросов о том, что происходило здесь, в этой комнате, несколько минут назад.
– Хорошо, – сказал я, – раз уж у вас тут так плохо и страшно, я побегу. Но сначала расскажи мне, где мы с тобой были только что, ведь если это не сон, то карнавал, значит, происходил на самом деле?
– Да, – твердо сказала Заноза, – на самом деле. Здесь все происходит на самом деле, хотя и от укола…
Карнавал от укола, подумал я. Бред!
– А что он вам колет такое?
– Не знаю, – Заноза пожала плечами, – зелье какое-то. Хозяин его прячет от всех, по капле получаем, а где достает – никому не известно. Говорят, раньше просто пить давал, это Доктор его надоумил с уколами…
– Доктор? Он что, тоже здесь счастье нашел?
– Да он давно уже тут. Видно, нашел.
– А чем он занимается? Каждый раз устраивает вручение себе Нобелевской премии?
– Не знаю, что он там устраивает, только из комнаты своей выпадает весь в помаде…
– А зачем все это Хозяину? Он с вас деньги берет?
– Деньги… Деньги – это так, попутно. И все остальное – попутно…
– Но для чего же он пичкает вас зельем?
– А тыне понял еще? – Заноза усмехнулась и, подойдя к окну, отдернула занавеску. – Вот для чего, смотри!
Я глянул во двор. Луна все так же освещала поляну, но вместо мокрой серебристой травы я увидел сплошной ковер копошащихся на земле длинных червеобразных тел. Они сами излучали мутный, бледно-голубой свет, то собираясь в студенистые, ритмично подрагивающие кучи, то вдруг расползаясь в разные стороны, и тогда в земле открывались черные бездонные провалы.
– Что это? – спросил я, отворачиваясь от окна. Картина была страшной и в то же время вызывала тошноту.
– Ничего особенного, – ответила Заноза. – Это сон Студента.
Она равнодушно окинула взглядом двор и добавила:
– Еще так себе… бывает и пострашнее… а в общем-то всегда одно и то же. После укола, если в комнате запереться, наступают чудеса, все исполняется, чего не пожелаешь, любая мечта сбывается… Потом, когда кончится действие снадобья – вроде становишься опять обычным человеком. Но только ляжешь спать, начинаются кошмары. Ты спишь, а они наяву… В комнате совсем спать нельзя, а на крыше, – ничего, не опасно.
Хозяин говорит – это для охраны хорошо, но только все знают, что для него главное удовольствие – на такие гадости смотреть. Сидит у окна и любуется…
– А сам-то он употребляет?
– Употребляет, да не то. Пьет, как лошадь. Ты разве не заметил? Алкоголик он. Из-за этого, говорит, уколы на него не Действуют. А может, и врет, бережется просто…
– И все-таки мне непонятно. Ну, любуется он всем этим, – я покосился на окно, – ну и что дальше? Зачем ему это нужно?
– Ох и надоел ты мне со своими вопросами! Любопытный какой-то, прямо как Студент. Тот тоже поначалу все выспрашивал да интересовался, а теперь утих – понял, что от вопросов доза не растет.
Заноза подошла к двери и выглянула в коридор.
– Хочешь отсюда смотаться – смывайся, – говорила она уже шепотом, – для этого бегать быстро надо, а не расспрашивать, что да зачем. Понял? Ну, все. Привет!
Она вышла в коридор и, неслышно ступая, удалилась. Я остался один. Картина за окном изменилась: там клубился теперь белесый фосфоресцирующий туман. В нем время от времени двигались гигантские уродливые тени.
Галлюцинация, думал я. Гипноз! Но сам не верил своим мыслям. Мне просто было страшно признаться, что я ничего не понимаю. «Здесь все происходит на самом деле», – говорила Заноза. Но ведь это невозможно. Невозможно мгновенно создавать и уничтожать города со всем их населением без каких-либо видимых затрат энергии. Откуда берется эта энергия? И что мне-то надлежит делать в данной ситуации? Бежать, куда глаза глядят, как советует Заноза? Ну, нет, бежать рановато. Я просто обязан взглянуть на это зелье, материализующее мечты и кошмары…
Доски пола тихо поскрипывали, когда я шел по коридору. Мне не удалось найти комнату Хозяина. Я подолгу стоял, прислушиваясь, возле каждой неподписанной двери, затем осторожно открывал ее и заглядывал внутрь. Ничего. Незаняты были еще три комнаты, кроме моей, но в них не было даже мебели. Видимо, апартаменты Хозяина располагались на первом этаже.
Я направился к лестнице и вдруг услышал шаги: кто-то поднимался по ней мне навстречу. Это мог быть Хозяин, и я вовсе не хотел, чтобы он увидел меня здесь. Ближе всех была дверь с надписью «Блатной», я толкнул ее, и она подалась. Что там, за ней? Если уж Доктор позволяет себе цветастые оргии, то этот, наверное… Но шаги приближались, и выхода у меня, не было. Я открыл дверь и вошел.
Сразу за порогом начинался светлый от берез лес, сквозь листву проглядывало яркое голубое небо. Дверь бесследно исчезла, едва я закрыл ее за собой, прямо под ногами начиналась тропинка, ведущая куда-то вдаль. Меня удивило не отсутствие комнаты – с этим я, оказывается, успел освоиться, но та умиротворенная тишина и покой, которых никак нельзя было ожидать здесь.
Я отправился вперед по тропинке. Через какую-нибудь сотню шагов за деревьями блеснула река. С берега тянуло дымком, там у костра сидели два человека и о чем-то весело беседовали. В одном из них я узнал Блатного. Подойдя поближе, я, увидел еще троих: один сидел с удочкой у воды, а двое – парень с девушкой – прогуливались вдоль берега.
Блатной, заметив меня, нисколько не удивился.
– А, Пациент! – сказал он, пошевеливая палочкой дрова под кипящим котелком. – Садись, сейчас уха будет. Да вот, знакомься, кореш мой, Петюха.
Я представился и сел у костра. Петюха молча улыбался, подхватил лежащее возле него удилище и направился к реке. Блатной долго смотрел ему вслед потом повернулся ко мне и вздохнул:
– Из нашей деревни он. На севере замерз…
Я очумело поглядел на Блатного. Черт! Опять забыл, где нахожусь. Ну конечно, откуда тут взяться настоящим людям? Привидения…
– А остальные? – спросил я. – Они как, тоже?..
– Что тоже? – поморщился Блатной. – Вон на берегу – это Толька Шмаков. Сгорел он. Прям в своем дому, по пьянке. Лет пять уж… А тот, что с Натальей прохаживается, это Коська, сосед мой бывший.
– Он жив?
Блатной помолчал.
– Зарезали его. Из-за нее, как раз, из-за Натальи… А знаешь, кто зарезал?
Я посмотрел в его усталые водянистые глаза.
– Здесь и встречаемся, – продолжал он, – только ты при них молчи, понял? Живые они…
– А девушка? – спросил я.
Блатной глядел на огонь.
– Чего ей сделается? Баба. Да уж теперь и не такая она совсем… Эх, кореша мои! Мы с одной деревни все были… Ты Хозяину не говори, он их знает; еще скалиться будет…