На поверхности его удерживали железные понтоны, закрепленные вдоль стен. Судя по осадке дока, в камере осталось достаточно воды, чтобы там можно было передвигаться вплавь. Это существенно облегчало для нас задачу. Когда плавучий док находится в притопленном положении, в него можно пробраться через отверстия в днище, предназначенные для слива воды. Правда, не всегда их диаметр позволяет это сделать, но я надеялся, что в гигантском плавучем доке и сливные отверстия будут соответствующего размера. Стас не хуже меня знал о принципе осушения доковой камеры, поэтому включил фонарь и, проплыв между якорными канатами, отправился исследовать днище дока. Ряд сливных отверстий он обнаружил довольно быстро. Они располагались по периметру основания доковой камеры. Когда я подплыл к Стасу, то увидел, что они имеют как раз вполне подходящий диаметр, но… Все сливные отверстия были заварены изнутри толстой стальной решеткой. Не стоило и пытаться перепилить прутья в палец толщиной. Я понял, что нам нужно искать иной способ проникнуть в эту железную коробку. Понял это и Стас, потому что поплыл к передней стенке дока, где располагались ворота входного шлюза. Они оказались тоже плотно закрыты. Увы, с надеждой проникнуть в док из-под воды пришлось расстаться.
Но настоящего «морского дьявола» не могут остановить такие трудности. Не остановили они и Стаса. Он проплыл вдоль ряда тросов, добрался до крайнего и, держась за него руками, начал осторожно подниматься к поверхности. Я последовал за ним. Залитую светом прожекторов водную поверхность вскоре заслонило днище железного понтона, приваренного к стене дока. Стас вынырнул и оказался на поверхности между двумя соседними понтонами. Мне и самому не терпелось взглянуть на док, но, защищая Стаса, я должен был контролировать подводную обстановку. Но Стас сам поманил меня рукой, и, понятное дело, я не стал тянуть время.
Матово отсвечивающая водная гладь расступилась, и моя голова оказалась на поверхности. На этот раз я не забыл перевести акваскоп в режим надводного видения, поэтому свет береговых фонарей не ослепил меня. Вертикальные стены плавучего дока поднимались из воды на целых восемь метров. Восемь метров идеально ровной стальной вертикали! Будь у нас ручные электромагниты, позволяющие взбираться по железным бортам кораблей и металлическим опорам мостов или воротам шлюзов, задача проникновения в док свелась бы к выполнению элементарного упражнения из курса начальной подготовки «морского дьявола». Но без переключаемых электромагнитов стена дока была совершенно непреодолимой. Я обернулся к Стасу. Он тоже смотрел на поднимающуюся из воды стальную стену, и, судя по тому, что не подавал мне никаких знаков, у него не было решения, как нам на нее взобраться. Но Стас не удовлетворился осмотром стены с одной точки. Приказав мне подставить руки, он оперся на них и с моей помощью вскарабкался, точнее, вполз на понтон. Я понимал, как он рискует: весь ряд понтонов освещался береговыми прожекторами и наблюдатели запросто могли заметить водолаза. Стас лежал на понтоне всего минуту, но мне показалось, что прошла целая вечность. Затем он бесшумно соскользнул обратно в воду и, махнув мне рукой, тут же нырнул. Я нырнул следом за ним и быстро его нагнал. Стас плыл к берегу, но не особенно быстро, из чего я сделал вывод, что нам пока не угрожает опасность.
Мы двигались словно по подводному пешеходному переходу, проплывая сквозь вертикальные слои светлой и темной воды. Я не обратил внимания, сколько понтонов мы миновали, просто не придал этому значения. Но Стас, похоже, их считал, потому что внезапно остановился и, жестом позвав меня за собой, вынырнул на поверхность. Я рванул следом. Перед нами из воды поднималась все та же стальная стена. Непонятно, что Стас в ней нашел? Я обернулся к нему и только тогда увидел, что он показывает вовсе не на стену дока. Проследив за его взглядом, я поднял глаза к небу и…
Наверное, такое же чувство испытывает альпинист, карабкающийся по неприступной скале, когда обнаруживает, что сверху свешивается веревка. Всего в трех метрах над водой висел электрический кабель, протянувшийся с берега до стены дока. Я сразу понял, что имел в виду Стас. Три метра – это достаточно много. Но если сначала взобраться на понтон, то до кабеля вполне можно дотянуться и, как по веревочной лестнице, взобраться на стену дока. Лишь бы наблюдатели с берега и охраняющие док часовые нас не заметили. Но я полностью верил Стасу. Раз он выбрал этот путь, значит, и риск считает оправданным. А без риска не обходится ни одна операция. К тому же для «морских дьяволов» это норма жизни.
Я вновь подставил Стасу сцепленные в замке руки и помог ему взобраться на понтон. Оказавшись наверху, он улегся на живот, подал мне руку и втянул за собой. Выбравшись из воды, я первым делом выплюнул изо рта резиновый загубник и жадно сделал глоток настоящего живого, а не синтезированного воздуха. Воздух пах непередаваемой морской свежестью, машинным маслом и еще… опасностью. Я взглянул на берег. Благодаря своим гигантским размерам док закрывал большую часть бетонного причала, к которому был пришвартован. Вокруг я не заметил ни одного человека, что меня здорово успокоило. Однако берег не выглядел вымершим. Со стороны причала раздавался какой-то шум, напоминающий не то гудение трансформаторов, не то приглушенный рев электродвигателей. Впрочем, мне некогда было анализировать его причины.
Встав на цыпочки, насколько это вообще возможно было сделать в водолазных ластах, я дотянулся до свисающего со стены дока электрического кабеля и потянул его на себя. Кабель подался, но не сильно. Я быстро выбрал слабину, после чего кабель натянулся как струна. Лишь бы выдержал! Стас хлопнул меня по плечу и указал рукой на стену. Эх! Где наша не пропадала! Я оттолкнулся ногами от понтона и, перебирая руками, заскользил вверх по кабелю. О том, чтобы забросить на него ноги, нечего было и мечтать, слишком круто он уходил вверх. Поэтому приходилось полагаться только на крепость рук. Двадцатикилограммовый акваланг за плечами и ремень со свинцовыми грузами тянули меня вниз, а водолазные перчатки скользили по пластмассовой оплетке, да еще сам кабель раскачивался из стороны в сторону, но я упрямо двигался вперед. Спасибо Стасу, он придерживал руками уходящий на берег конец кабеля, иначе качка была бы еще сильнее. Через пару метров я сумел дотянуться ногой до стены дока. Сразу стало легче. Жесткие ласты почти не скользили по стальным листам, и, опираясь ими о стену, я довольно быстро преодолел последние метры подъема.
Добравшись до самого верха, я перебросил ногу через стену и распластался на узком стальном карнизе. Здесь проходил решетчатый стальной настил, наподобие строительных лесов с односторонним ограждением. Выше этой пешеходной дорожки, поднятой на восьмиметровую высоту, были установлены осветительные прожекторы на специальных мачтах. В свете прожекторов я увидел вознесшуюся над водой рубку подводной лодки с расправленными крыльями горизонтальных стабилизаторов – отличительная особенность всех современных американских субмарин. В ста метрах позади рубки из воды поднималось перо кормового горизонтального руля, закрытое массивным обтекателем. «Атлант» подо мною один в глубине», – мысленно продекламировал я, переиначив известные строчки.
Но «Атлант» был, к сожалению не один. По возвышающейся над водой рубочной палубе ракетоносца, словно муравьи, сновали люди. Еще одну группу я увидел на широком металлическом пандусе у задней стенки дока. Возле пандуса на воде покачивался плавучий понтон с плоским верхом, на который с пандуса была спущена узкая металлическая лестница. Среди переплетения кабелей и каких-то шлангов там стояли еще три человека и внимательно смотрели на воду. Совершенно непонятно, что они хотели разглядеть, но сейчас это было неважно. Главное, что меня они не заметили. Значит, и для Стаса путь открыт.