— У него не было никаких прав. Суд оставил девочку Мэделин.
— При разводе суд почти всегда оставляет двухлетних детей матерям. Это не значит, что отцы их не любят. Во всяком случае, он любил свою дочь больше, чем ты Илану.
Рольф взглянул на сына глазами, полными душевной боли:
— Ты не понимаешь. Ты никогда не понимал.
— Во всей этой истории нет ни малейшего сходства с тем, как потерялась Эми, — с неумолимой логикой дожимал Лейт. — Если Мэделин угодно проводить какие-то параллели, это твоя забота. Не моя. Не миссис Форбс. И не Эми. Так что разбирайтесь между собой.
Он взял Сьюзен под руку и потянул к ступеням парадного крыльца. Все еще не придя в себя после яростной перебранки мужчин, Сьюзен толком не разглядела дом. Успела только заметить, что массивное двухэтажное здание построено из песчаника и оба этажа снабжены обширными верандами.
— Ты не ведаешь снисхождения, не так ли, Лейт? — бросил ему вслед горький упрек отец.
Крепче сжав локоть Сьюзен, Лейт обернулся. Его лицо могло бы послужить отличной моделью скульптору, высекающему из мрамора лик безжалостного правосудия.
— Последнее, что сделала в жизни Илана, — назначила меня опекуном своего ребенка на случай, если Эми выживет. Ее дочь станет моей дочерью.
— Неужели ты думаешь, что Даника будет лучшей матерью, чем Мэделин?
Язвительное замечание задело Лейта за живое. Он ответил презрительно, будто хлестнул наотмашь:
— У Эми будет отец, который не бросит ее ради кого бы то ни было. Она всегда сможет рассчитывать на меня. Я всегда буду с ней. Так же, как я всегда был рядом с Иланой.
Рольф Кэрью ничего не ответил. Несколько мгновений двое мужчин сверлили друг друга взглядом. Напряженная тишина предвещала грозу. Лейт первый отвернулся и повел Сьюзен дальше, к ребенку, принадлежащему ему отныне и навсегда.
Так, значит, не я одна виновата в том, что Лейт так ожесточился, с некоторым облегчением подумала Сьюзен. Даника Фейрли ошиблась. Если он вернулся из Алис-Спрингса другим человеком, за этим стояло нечто гораздо большее, чем отказ, полученный от женщины. Давние семейные обиды, очевидно, сделали утраты еще более невыносимыми.
Она вспомнила предупреждение Тома: «Я не хочу, чтобы он окутал тебя мраком, который окружает его самого».
Мрак был в душе Лента Кэрью и до их встречи. Теперь Сьюзен уверилась в этом. Может быть, если бы тогда обстоятельства позволили ей протянуть ему руку… Но теперь уже поздно. Лейт более чем ясно сформулировал свой выбор во время разговора в машине.
Чувствуя себя усталой и опустошенной, как после поражения в борьбе, она переступила порог дома семьи Кэрью.
— Вы не думаете, что от меня было бы больше пользы, если бы я понимала, во что вмешиваюсь? — спросила она.
Его лицо осталось напряженным и неподвижным. Только в глазах сверкнула яростная решимость.
— Я позабочусь о том, чтобы вам не мешали заниматься Эми. Остальное вас не касается.
Одной фразой разговор был окончен, а Сьюзен твердо указано на то, какое место ей отведено в его жизни.
Они вошли в огромный холл и направились к величественной лестнице из красного дерева. Сьюзен рассеянно скользила взглядом по узорам паркета и персидских ковров, по изумительной старинной мебели. «Фамильное богатство! — думала она. — Принесло ли оно хоть сколько-нибудь счастья этой семье?»
Развод вряд ли можно считать дорогой к счастью, когда в семье есть дети. Слишком часто дети разрываются между враждующими родителями, любя их обоих, а те, в пылу борьбы между собой за преданность детей, раздирают в клочья их душевный покой. Битвы за право опеки над детьми, увы, обычное дело.
Сьюзен хотела бы знать, что случилось с первой женой Рольфа Кэрью, как долго длился его первый брак и каким он был. Нет сомнений, что его повторная женитьба создала много проблем, хотя свою нынешнюю жену он, видимо, очень любил. Лейт говорил о том, как второй брак отца сказался на его сестре, — но как насчет него самого?
«Вообще-то это не твое дело, — напомнила она себе, — да и Лейт не приветствует вопросы на эту тему». Они поднимались по широкой лестнице плечом к плечу, но без единого слова. Вот вам и вся дружественная обстановка, с печальной иронией подумала Сьюзен.
Отношения Лейта с мачехой, несомненно, были такими же напряженными, как и отношения с отцом; в свою очередь замечание Рольфа Кэрью насчет Даники не давало ни малейших оснований заподозрить его в том, будто он от души одобряет выбор сына. С другой стороны, быть может, эмоциональная привязанность Рольфа Кэрью к жене не позволяет ему объективно оценивать достоинства других женщин.
Будущее Эми в этой семье представлялось теперь не таким уж радужным. Девочка, очевидно, оказалась в центре сразу нескольких конфликтов и могла почувствовать, как невидимые вихри эмоциональных бурь закружились вокруг нее. Не исключено, что это одна из причин ее замкнутости.
Когда они добрались до следующего холла, уже над лестницей, Сьюзен дотронулась до руки Лейта:
— А вчера был такой спор об Эми? В ее присутствии?
Вы думаете, я бы это допустил? — огрызнулся он.
Сьюзен отдернула руку, словно обжегшись.
— Извините. Мне показалось, такое могло быть. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее манящего взгляда, тяжело вздохнул, успокаиваясь, и наконец сумел изобразить на лице вежливое сожаление.
— Нет, это вы меня извините. Вопрос ваш был по существу. — Глядя ей в глаза, он неохотно признался:
— Состояние Эми не зависит ни от кого из нас. Все началось с разлуки с вами. Чем дальше мы ехали, тем меньше она на нас реагировала. К моменту, когда мы приехали сюда, она уже совершенно замкнулась. Не думаю, чтобы что-либо, сказанное или случившееся в этом доме, имело для нее хоть какое-то значение.
Сьюзен знала, что это не ее дело, но не могла удержаться от вопроса:
— Если я вытащу ее из этого состояния, что будет дальше?
— У нее будет все, что только я смогу ей дать. Все, что хотела ей дать моя сестра.
Сьюзен засмотрелась на него, глубоко тронутая теми чувствами, которые он невольно высказал в этих сердечных словах.
Губы его искривились:
— Когда речь идет о правах детей, я весьма жестко слежу за тем, чтобы не было ни малейших нарушений. Вам не о чем беспокоиться, миссис Форбс. Я воспитаю Эми как родную дочь.
— Я в этом не сомневалась, — негромко отозвалась Сьюзен.
— Спасибо. Тогда, может быть, пойдем дальше? Он повел ее по широкому коридору.
— Это детское крыло дома. Комната Эми в надежде на ее возвращение оставалась неизменной все эти полтора года. Может быть, в конце концов она что-нибудь вспомнит.