Это была удобная комната, специально устроенная рядом с детской, для отдыха няни. Она использовалась иногда и как гостевая, и Сьюзен порадовалась, увидев широкую двуспальную кровать. За годы замужества она отвыкла от узкой кровати и теперь надеялась, что сегодня удастся выспаться лучше, хотя пока что ей было не до сна.
Пока Лейт не вернется, она не может принимать никаких окончательных решений. В комнате имелся телевизор и целый шкаф популярных романов, но Сьюзен ни на чем не могла сосредоточиться. В конце концов она вышла на веранду и опустилась в плетеное кресло, в котором накануне вечером сидел Лейт.
Ее мысли без конца возвращались к тому, что сказала Даника: запретный плод всегда сладок и случайное желание превращается в неодолимую страсть, если его не удается осуществить. Сьюзен не могла понять, что за чувство влечет ее к Лейту Кэрью. Оно представлялось ей абсолютно неразумным и нелогичным. Время от времени ей казалось, что было бы лучше, если бы они вообще никогда не встречались. Отношения Лейта с Даникой, наверно, имели под собой такую же прочную основу, как ее собственные отношения с Бренданом. Это нехорошо, не правильно — позволять какому-то непонятному, тревожному чувству врываться в жизнь и разрушать все вокруг.
Но чувство не уходило, оно жило в ней. Неоспоримое. Неутолимое.
Щелчок открываемой двери вывел Сьюзен из невеселой задумчивости. Она напряглась, как парус под порывом ветра, увидев Лейта, выходящего на веранду. Сердце Сьюзен понеслось галопом, круша на скаку все ее представления о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Он не заметил ее. Медленно подошел к дверям комнаты Эми. Остановился. Уже поднял руку, чтобы постучать, но заколебался и какое-то время стоял, положив ладонь на оконную раму. Потом, устало покачав головой, с видимым усилием заставил себя отойти от двери и направился к перилам веранды, за которые и ухватился так крепко, словно надеялся таким образом удержаться от каких-то сомнительных поступков.
Сьюзен чувствовала, как ему тяжело, и не могла больше оставаться в тени. Раз она — причина его страданий, значит, она и должна теперь попытаться что-нибудь сделать.
Плетеное кресло скрипнуло, он вздрогнул и обернулся. Сьюзен встала. Лейт выпрямился и уронил руки, сжав их в кулаки. Он стоял на месте, но Сьюзен жгло сознание того, что неподвижность дается ему лишь ценой борьбы — он явно сдерживал желание броситься к ней. Нетвердым шагом Сьюзен прошла несколько метров, приблизившись настолько, чтобы можно было спокойно разговаривать.
— Ты хотел поговорить со мной? — спросила она, останавливаясь.
Его глаза с жадностью пожирали ее — это была отчаянная мука, а не просто желание.
— Я не понимал, о чем просил тебя тогда, на автостоянке, когда требовал, чтобы ты бросила мужа ради меня, — с болью произнес он. — Теперь я это знаю.
— Мне очень жаль, Лейт. Если ты хочешь, чтобы я уехала…
— Нет. Дело сделано, Сьюзен. Я не любил Данику, но она нравилась мне. Очень. Она была мне хорошим другом. Надежным, понимающим…
Он помолчал, переводя дух.
— Я не мог… Я не могу просто презреть ее чувства.
Это была мольба, отчаянная просьба понять.
— Что ты теперь хочешь делать? — мягко спросила она.
Он чуть улыбнулся какой-то вымученной улыбкой.
— Речь не о том, чего хочу я, Сьюзен. Речь о том, чего хочет Даника. И поскольку именно я поставил ее в такое положение — фактически сбежал из-под венца, — теперь мне ничего не остается, как с уважением отнестись ко всем ее пожеланиям. Уж это-то она заслужила.
— Тебе не обязательно придерживаться того, что ты сказал вчера ночью, Лейт. Если это было сказано в пылу минутного увлечения…
— Нет. Ты же знаешь, это не так. Страстная нота в его голосе только усилила душевную боль Сьюзен.
— Как знать, Лейт? Может быть, это только физическое влечение и ты скоро пожалеешь о том, что сделал сегодня? В конце концов ты станешь ненавидеть меня за…
— Нет. Никогда.
Грустная усмешка появилась в его глазах.
— Даже когда я хотел возненавидеть тебя, я не мог. Я называл твою стойкость трусостью. Я горько осуждал тебя за то, что ты оставалась верна браку, который обеспечивал тебе в жизни стабильность, но, с моей эгоистической точки зрения, являлся ошибкой… И все же меня неустанно пожирала зависть к человеку, которого ты любила. Если я могу стать таким человеком для тебя…
Разжав ладони, он протянул руки ей навстречу:
— Я очень хочу им быть.
Сила его желания заставила Сьюзен затрепетать.
— Не знаю, Лейт. Признаюсь, меня сильно тянет к тебе, но я этого не понимаю. И мне не хочется, чтобы на моей совести были две испорченные жизни, твоя и Даники. Я этого не вынесу.
— Ты не отвечаешь за то, что делают другие люди, Сьюзен, — мягко возразил он.
Она отвернулась в мучительной тоске.
— Кто знает, где начинается и где кончается наша ответственность, Лейт?
Она зашагала к дверям, ведущим в комнату для няни, потом повернулась к нему, не в силах больше держать в себе все свои сомнения и страхи.
— Думаю, лучше нам сделать так, как сказала Даника. Ляжем в постель вместе. Сегодня ночью. Сейчас. Если окажется, что мы преувеличили свои чувства, тебе еще не поздно будет вернуть Данику.
Он уставился на нее дикими глазами.
— Я так долго мечтал об этом, Сьюзен, — сказал он дрожащим голосом. — Но я не думал, что это превратится в тест с целью определения прочности наших чувств. Ведь это должно быть радостью, высшим проявлением того жизненного счастья, которое мы можем испытать вместе.
Он подошел к ней, словами, голосом, жестами умоляя понять его правильно.
— Я не хочу, чтобы ты решалась на это только ради меня. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Ничто в жизни не важно для меня так, как это. Это моя мечта. И я хочу, чтобы она осуществилась.
— Так давай осуществим ее сейчас! — воскликнула она, с отчаянной настойчивостью ища разрешения сомнений, мучающих ее так давно. — Давай раз и навсегда выясним, правда это или пустая мечта.
Она порывисто отвернулась и, открыв дверь, остановилась на пороге, вся дрожа.
— Сегодня я ночую здесь. Одна. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, Лейт.
Сьюзен не стала ждать ответа от Лейта. Она шагнула в комнату, предоставляя ему принять решение. Мужчины — романтики, в горестном смятении думала она. Принимать трудные практические, земные решения — это дело женщин. Вчера такое решение приняла Даника.
«Я поступаю честно, Даника. Я соблюдаю женскую солидарность. Пусть выяснится наконец правда! Что связывает меня с Лейтом, мечта или реальность?»