Оливия даже не знала, как на это ответить. Все сказанное на первый взгляд прозвучало до бессердечности откровенно. Или ей просто не хватало светской утонченности, чтобы понять образ мыслей богачей?
Может быть, сейчас наступил тот самый подходящий случай, чтобы узнать наконец, что случилось с женой Пьетро? Уж не развелся ли он с ней потому, что она не могла или не желала родить наследника? Оливия нахмурилась и обняла колени переплетенными пальцами рук. Сегодня утром он уехал по делам и вернется лишь через месяц. Ей следовало бы перестать даже думать о нем, но это было труднее всего.
— Так что, — София раздавила остатки сигареты в пустой кофейной чашке, — не чувствуйте себя неловко по отношению ко мне, не ведите себя как заяц, пытающийся спрятаться под первым попавшим кустом. Я не держу зла — жизнь слишком коротка. К тому же я недолго пробуду здесь. Собираюсь продать дом в Лондоне и приобрести себе другое место под солнцем.
Яркий рот Софии растянулся в довольной улыбке, и все лицо приобрело независимое выражение.
— Заметьте, вам придется терпеть тетю и кузена. Они оба, вероятно, будут и дальше относиться к вам с неприязнью. Но вы к этому привыкните. Поэтому хватайте все, что можно, пока Никколо жив и продолжает командовать. На вашем месте я так и поступила бы. В конце концов, вы сделали то, на что не решилась я сама, а жена Пьетро просто не смогла, — подарили дорогой семейке первого представителя нового поколения. Поверьте мне, для итальянцев семья — прежде всего, особенно для династических динозавров вроде Никколо Мазини.
Томным жестом руки София подала знак принести счет.
— Лекция закончена. Ладно, пора действительно положить конец мучениям Карло. Мы еще вернемся сюда. Вам не помешает хороший парикмахер — вашим волосам подойдут серебристые блики, да и макияж нужен поприличнее. Я позвоню в салон и запишу вас.
Оливию вовсе не интересовали ни серебристые блики, ни новая помада — единственное, что она себе позволяла из макияжа. При первой же возможности вставить в нескончаемый монолог Софии хоть слово, она задала мучивший ее вопрос:
— Что же случилось с женой Пьетро? Тонкие брови Софии полезли на лоб.
— Я-то думала, что Марина успела вам все рассказать. Пьетро, конечно, не сделал бы этого. Он — холодная бесчувственная рыба, хранящая верность только своей фирме.
София замолчала и оплатила счет, наградив привлекательного юного официанта щедрыми чаевыми и широкой улыбкой. Брат Франко вовсе не рыба, думала Оливия, и не всегда холоден. Она тут же покраснела, вспомнив пламенную страсть, охватившую их обоих в те памятные мгновения.
— Было время, — доверительно сообщила София, — еще до того, как приняла предложение Франко, я находила старшего брата предпочтительнее. И давала это ясно понять, но он не заинтересовался мною, хотя к тому времени прошло лет пять с того дня, как он овдовел.
В ее продолговатых зеленых глазах и на скривившихся губах цвета спелой вишни промелькнул намек на уязвленное самолюбие.
— Как... она умерла?
— Амелия? — София еле заметно пожала плечами. — Это случилось во вторую годовщину их свадьбы, представляете? Они собрались отпраздновать ее в городе. Пьетро ждал жену у лестницы. Спускаясь, она зацепилась каблуком за подол собственного платья, упала и сломала себе шею. К тому времени она была на третьем месяце беременности, отсюда и неизбывное горе семьи.
София взяла свою сумочку со столика и встала. А Оливия собрала десятки фирменных пакетов, расставленных вокруг столика, подавляя в себе желание отхлестать собеседницу по щекам за черствое равнодушие, с которым та описала столь трагическое происшествие.
Уже на ходу София добавила:
— С тех пор Пьетро убедил семью, что его не интересуют женщины, хотя все догадываются, что он где-то прячет любовницу. Должен же мужчина давать выход своей бурной сексуальности, вы не находите?
Прошло три недели. Оставив отца наслаждаться мягким солнцем раннего вечера и своими безумными планами, Пьетро уходил с террасы, не чувствуя, что старик следит за ним с широкой, определенно озорной и довольной улыбкой. Слава Богу, ему удалось вернуться на неделю раньше, чем планировалось. Опоздай он всего на несколько часов, и было бы слишком поздно. Боже! Отец сошел с ума!
Через стеклянные двери Пьетро вошел в апартаменты отца. Уже внутри остановился, сделал глубокий вдох, стараясь подавить сердцебиение и охладить свои эмоции. Гнев, возмущение — он даже не мог определить свое состояние... И все же гнев.
Я должен успокоиться, сделать то, в чем силен, сказал он себе, то есть хладнокровно и логически обдумать возникшую проблему. Просто обязан быстро и точно оценить ситуацию. Здоровье отца заметно улучшилось, и теперь вполне можно перечить ему, не то что несколько недель назад. Одним словом, с чистой совестью положить конец всем этим глупостям.
За три последние недели Никколо добился несомненного успеха. Его уже трудно было назвать изможденным. Он хорошо ел и мог передвигаться с палочкой, что и продемонстрировал с немалой гордостью. И был слишком занят собой, а также маленьким Тедом и его матерью. Просто не мог не говорить о них! Оливия то, Тедди се... Оливия помогала ему делать утреннюю зарядку, приносила всякие деликатесы с кухни, уговаривала лучше питаться... К тому же была на дружеской ноге со слугами, которые норовили обучить ее итальянскому. Каждый божий день она демонстрировала знание нескольких новых слов и фраз. Пусть часто добровольные учителя посмеивались над ее произношением, но мисс Добсон делала несомненные успехи. И еще, случилось чудо из чудес! Гостья добилась того, что София теперь воркует с ребенком и не рвется срочно покинуть Италию. Даже на колкие замечания Джины новоявленная родственница реагирует с юмором и снисходительностью.
Немного успокоившись, Пьетро оглядел просторную комнату, полную дневного света и цветов. Ее работа, кисло предположил он.
Сиделку уволили. Эта синьора приводила меня в уныние, сказал отец, а я достаточно взрослый, чтобы вовремя принимать лекарства.
Взрослый! Теперь-то уж точно больше всего ему подходило определение «псих»! Прежде чем Пьетро смог вставить хоть слово между чрезмерными похвалами в адрес якобы праведной Оливии Добсон, отец поразил его неожиданной новостью:
— Она ничего такого не говорила, но я все же почувствовал, что в скором времени Оливия увезет моего внука обратно в Англию. Мне не удалось выяснить причину, но полагаю, что здесь ей приходится нелегко. Это можно понять после всего, что случилось между нею и Франко, после того, как он погиб, не успев дать свою фамилию их ребенку. Так что... — В глазах отца светился хорошо знакомый Пьетро упрямый боевой задор. — Я женюсь на ней. Дам ей и Тедди свою фамилию. Он станет законным сыном, а она будет пользоваться моей защитой и уважением, которого заслуживает.
Долгие мгновения Пьетро испытывал слишком большой шок, чтобы сказать хоть что-нибудь, но в итоге выдавил из себя низким, полным муки голосом, удивившим его самого: