– Думаю, два-три дня, – механически ответил Полунин.
– В таком случае, до встречи через три дня, – свернув к тротуару, Жан остановил машину и, повернувшись к пассажиру, кивнул, ясно давая понять, что разговор окончен.
К счастью, он только выехал со двора и не успел далеко отъехать от дома. Не попрощавшись с собеседником, Полунин выбрался из машины и с силой захлопнул дверь, вымещая тем самым свою злость на француза, заставляющего его возвращаться пешком, и зашагал в обратную строну. Чертов лягушатник! Опять перевернул все так, как ему нужно. Хорошо, хоть не отказался платить. Ладно, когда он соберет всю информацию для продажи, то найдет способ получить с француза свои законные двадцать миллионов.
23 мая – суббота 11.00
Услышав птичью трель дверного звонка, Егоров завернул на кухне краны и, как был – в повязанном вместо фартука полотенце, вышел в прихожую. Глянув по привычке в дверной глазок, он распахнул дверь. На пороге стоял Александр Ватутин. Шагнув через порог, Ватутин принял строевую стойку и отрапортовал:
– Товарищ полковник, майор Ватутин в ваше распоряжение прибыл.
– Тихо, а то всех соседей переполошишь, – строго взглянул на него Егоров, торопливо вытирая мокрые ладони о полотенце, чтобы пожать товарищу руку.
Ватутин, и не думая смущаться, указал на повязанное Егоровым полотенце.
– А что это Вы, товарищ полковник, не по форме одеты?
– Так о тебе Татьяна заботится, а мне приходится все самому делать.
– Жениться Вам надо, Андрей Геннадьевич, – безапелляционным голосом заявил Ватутин. – А то кому рассказать, что опер-важняк, да еще полковник, сам себе готовит, засмеют.
– Я еще белье стираю и квартиру убираю, – усмехнулся Егоров. Но усмешка получилась грустной – последняя реплика Александра задела его самолюбие. – Ладно. Ты чай, кофе будешь?
Ватутин отрицательно покачал головой.
– Нет, спасибо, я же из дома, сыт. Слушайте, Андрей Геннадьевич! А давайте как-нибудь все вместе выберемся на шашлыки! – неожиданно для Егорова предложил он. – Только не сегодня. А то я Танюшке обещал, что сегодня с ней, наконец, в театр схожу. Она и билеты уже купила. А вот в следующие выходные, в субботу или в воскресенье, в самый раз.
– В субботу у меня родительский день, – покачал головой Егоров. – Обещал дочери сводить ее на авиамодельное шоу.
– Тогда в воскресенье?
Егоров улыбнулся.
– До воскресенья еще дожить надо. Но, если ничего непредвиденного не случится, то можно и выбраться.
– Договорились, – Ватутин довольно потер руки. – А сейчас давайте к делу. А то мне надо еще успеть вернуться домой, чтобы переодеться. Не идти же в таком виде.
Глядя на Александра, Егоров внезапно подумал, что может представить его себе в десантном комбезе или, как сейчас, в джинсах и футболке-лакосте с распахнутым воротом, но никак не в строгом костюме.
Ватутин заметил его пристальный взгляд и смутился.
– Что, Андрей Геннадьевич?
– Нет, ничего, – Егоров мотнул головой. – К делу так к делу. Проходи в комнату.
Оставив гостя, Егоров вернулся на кухню и, бросив печальный взгляд на соседний с мойкой стол, где за пять дней, что он жил на новом месте, уже скопилась изрядная гора грязной посуды, снял с себя полотенце. Когда он вошел в комнату, Александр скептически разглядывал интерьер временного жилища Егорова.
– Вот, вроде бы все есть, а обстановка какая-то нежилая, – сказал он, обернувшись. – И воздух спертый.
– Да я каждый день проветриваю, – с обидой в голосе произнес Егоров и на всю ширину распахнул оконную форточку. – Ладно, я тебя не на новоселье позвал, а для того чтобы показать один сюжет, записанный видеокамерой наружного наблюдения. – Отойдя от окна, он включил заранее настроенный видеомагнитофон и, повернувшись к Ватутину, сказал: – Хочу узнать твое мнение об одном человеке.
– О ком? – с живым интересом откликнулся Александр.
Присев возле телевизора на корточки, Егоров указал пальцем на копающегося в мусорном баке человека в брезентовой штормовке.
– Вот об этом бомже.
– О бомже?! – Ватутин изумленно вытаращил глаза.
– Ты не спеши с выводами... Вот, сейчас внимательнее!
На экране к бомжу подошел рослый широкоплечий мужчина и замахнулся на него пудовым кулаком. А потом произошло совершенно невероятное: бомж сделал неуловимое движение рукой – и противник бесчувственным кулем рухнул к его ногам.
– Что скажешь? – спросил Егоров, дождавшись, когда бомж выбежал из кадра.
– Можно еще раз? – попросил Ватутин. Судя по его дрогнувшему голосу, увиденное «проняло» опытного командира спецназа.
– Можно, – утвердительно кивнул головой Егоров. – Я сам вчера раз пятнадцать смотрел.
После четырехкратного просмотра Ватутин задумчиво покачал головой.
– Это профессиональный удар.
– Ты делаешь такой вывод, потому что он бьет с одного замаха сразу в две нокаутирующие точки: в солнечное и в подбородок?
– Не в этом дело, – продолжая смотреть на экран, ответил Ватутин. – Это боевой прием из арсенала спецназа. Только в боевой обстановке он выполняется более жестко. Завершающий удар наносится в горло. Как следствие, – разрыв гортани и мгновенная смерть. Ваш «бомж» мог запросто прикончить «качка», но по какой-то причине не стал этого делать.
– Даже так?! – Егоров снова обернулся к телевизионному экрану.
– Кстати, Андрей Геннадьевич, – обратился к нему Ватутин. – Я так и не разобрал, что он делал, склонившись над телом?
– А как ты думаешь? – хитро прищурился Егоров.
– Обыскивал?
– Точно! – кивнул головой Егоров. – Причем очень сноровисто и профессионально.
– А что искал?
– Ключи от подъезда, где до вчерашнего дня жил зам главы Минатома Борис Малашенко.
– Значит, это никакой не бомж, а профессиональный убийца?
– Убийца, – Егоров снова кивнул. – Но думаю: убийство – не единственная его профессия.
25 мая – понедельник 10.00
– Андрей, Вы опять ко мне? – Тамара Тевзадзе смерила Егорова ироничным взглядом.
– Вы очень проницательны, Тамара Георгиевна, – Егоров положил на стол эксперта коробку шоколадных конфет.
– О! Я польщена, – женщина улыбнулась. – Даже в моем возрасте мне все еще оказывают знаки внимания. Боюсь только, как бы муж не начал ревновать.