Я озадаченно почесал в затылке.
– А вечером никого не видели?
– Почему не видели? – хихикнул пацан, жевавший травинку, вскочил на ноги и зачем-то отбежал в сторону. – Видели, как Мишкина сеструха Любка с Петькой обжималась.
– Врешь, мудель!
Отшвырнув в сторону недокуренную папиросу, старший из пастухов, очевидно, это и был Мишка, рванулся за обидчиком. Но тот был к этому готов и живо отбежал ко мне за спину, используя меня в качестве пассивной защиты. Остановившись напротив меня, Мишка сдвинул брови и грозно произнес: – Все ты брешешь, дятел, – причем, было непонятно, то ли это оскорбление, то ли прозвище. – Чо ты мог видеть, тебя мать вон еще когда в дом загоняет.
– Сам ты брешешь, – обиделся пацан. – Я домой припустил, как на станции рвануло. А чо, вы небось тоже сдрейфили, когда там такая зарница, – видимо, испугавшись, что после такого признания приятели посчитают его трусом, сейчас же добавил он. – Первый-то раз не очень громыхнуло. Я еще подумал, гроза. А уж когда во второй раз бабахнуло, да еще с заревом, все думаю, кранты, ну и побежал до дому. А там уж и по телику сказали, что на атомной станции пожар.
Я сидел не шевелясь, боясь невольным движением сбить парня с мысли. Услышать такие слова было равносильно тому, как наугад сунуть руку в стог сена и сразу уколоться искомой иголкой. Неудивительно, что, как только пацан замолчал, я развернулся к нему и, схватив руками за плечи, заглянул в глаза:
– Тебя как зовут?
– С-сенька, – от неожиданности он даже начал заикаться, но тут же поправился: – Семен.
– Ты действительно слышал два взрыва, Семен?
– Два, – не очень уверенно ответил он.
Я обернулся к его приятелям:
– А вы?
– На первый-то я не очень обратил внимания, – ответил Мишка. – А второй по всему селу было слыхать. Все собаки забрехали, и скотина давай мычать.
– Да, точно, два раза бахнуло! – приободренный поддержкой Мишки горячо воскликнул Сенька. – Сначала глухо, как вроде гром. А потом как бомба рванула!
Точно! Только это была не бомба, а реактивная мина, а услышанный вами гром – минометный выстрел.
– Семен, – я снова взглянул в глаза Сеньке и, страшно боясь спугнуть удачу, поманившую меня, осторожно спросил: – А ты запомнил, откуда прогремел гром?
– Запомнил! – энергично кивнул головой Семен.
– Откуда?
– Оттуда, – и он махнул рукой в сторону атомной станции.
Вот те на! Оказывается, мы заехали слишком далеко, а искать минометную установку следует ближе, много ближе к АЭС. Я попытался вспомнить все, что узнал от Терентьева об этом орудии. Во-первых, уровень звука минометного выстрела ниже, чем у выстрела из пушки или гаубицы. Неудивительно, что никто из работников АЭС не слышал выстрела, иначе непременно сообщил бы об этом Углову. Впрочем, во время опроса генерал их, скорее всего, об этом и не спрашивал. Ведь на тот момент нам ничего не было известно о наличии у террористов миномета и управляемых реактивных мин.
Мне срочно требовалось обдумать то, что я услышал от сельских пастухов, и я побрел обратно к машине. Где минометная установка? Сам того не ведая, Сенька подсказал мне направление поиска. И если принять на веру Сенькины слова – а никаких оснований не верить ему у меня не было, – выходило, что террористы установили свой миномет где-то между селом Угодье и Обнинской АЭС. Что и говорить, ловко придумано – разместить дальнобойное орудие всего в нескольких километрах от цели, где его стали бы искать в последнюю очередь. Или террористы считали, что с близкого расстояния им будет легче попасть в энергоблок? Ничего, это мы выясним у террористов, когда возьмем их.
Из кармана в чехле за спинкой переднего пассажирского сиденья я вынул радиостанцию, которую взял для связи с Угловым, и соединился с генералом. Он выслушал мой доклад с предельным вниманием и, когда я закончил, приказал:
– Отряд с базы выехал, но прибудет в Обнинск не ранее чем через тридцать минут. Поэтому пока продолжайте осмотр местности самостоятельно. – И вдруг спросил: – Как, капитан, справитесь?
– Конечно, товарищ генерал! – уверенно ответил я.
– Тогда действуйте!
Углов отключился. Я сейчас же собрался вызвать своих парней, даже потянулся к пришпиленной к толстовке рации, и только тут вспомнил, что все еще не получил доклада от Ворона. А ведь с тех пор, как я разрешил ему самостоятельно проверить подозрительных рыбаков, прошло уже больше пяти минут! Что произошло у Ворона за это время?! Проверка настолько затянулась или же… Я оборвал предательскую мысль, даже про себя не решаясь произнести самое страшное, но она упорно лезла мне в голову. Почему не было сигнала тревоги: Ворон не заметил опасности или попросту не успел добраться до своей рации? Обиднее всего было то, что я не мог сам вызвать Ворона на связь. А вдруг он как раз в этот момент общается с террористами, и я своим вызовом выдам его бандитам. Оставалось только одно – самому прийти на помощь.
Я запустил двигатель и, лихо развернувшись перед изумленными пацанами, рванул в обратную сторону. Эх! И зачем только я пустил Ворона к тем рыбакам в одиночку?!
Получив разрешение старшего группы на проверку подозрительных лиц, Воронин снова спрятал бинокль за пазуху, переложил пистолет из наплечной кобуры в карман брюк и, уже не скрываясь в подлеске, направился к сидящим на берегу рыбакам.
Он шел не скрываясь и даже намеренно наступил на попавшуюся на пути сухую ветку, чтобы ее треском привлечь к себе внимание. И те трое на берегу никак не могли не заметить его приближения, но даже не обернулись в его сторону. Тогда Воронин сам окликнул их:
– Простите! Как пройти к шоссе?!
Один из рыбаков, тот что был в дождевике, недовольно завозился на месте, но так и не повернул головы. Обернулись лишь двое в одинаковых штормовках, которые сидели на лежащем у воды бревне. Причем один лишь для того, чтобы смерить вышедшего из леса незнакомца оценивающим взглядом. Воронина этот взгляд, колючий, неприязненный, сразу насторожил. Второй из сидящих на бревне рыбаков, которых Воронин за их одинаковую одежду мысленно окрестил «близнецами», ограничился однословным замечанием:
– Туда, – и махнул рукой в сторону шоссе.
Рыбаки явно не желали вступать в дискуссию. Воронина это никак не устраивало, и он спросил:
– А далеко идти?
– Километра два, – ответил все тот же «близнец».
– А дорога тут какая-нибудь есть? – живо включился в разговор Воронин. – А то я напрямую пошел, решил срезать, так забрел в какое-то болото. Взгляните, как извозился.
На него действительно посмотрели, на этот раз все трое. Очевидно, вид его мокрых брюк и кроссовок вызвал интерес, потому что мужчина в дождевике, прежде хранивший молчание, поинтересовался: