– Ты не понимаешь...
– Я сказал: я забуду всё до последнего слова. Идет? А теперь вали отсюда и свою брехню с собой забирай.
Карни не шевельнулся.
– Ты слышал меня? – заорал Брэндон. Его глаза, заметил Карни, подозрительно заблестели. Его злость была маскировкой – достаточно адекватной – того горя, от которого он не мог избавиться. В таком состоянии Брэндона ни страх, ни доводы не окажутся в силах убедить его в правде. Карни остановился.
– Извини”, сказал он. – Я пойду.
Брэндон кивнул головой, опустив лицо вниз. Он не поднял его, чтобы проводить Карни. Теперь оставался только Рэд – последняя инстанция. История, рассказанная сейчас, может быть пересказано заново, правда? Репетиция облегчила задачу. Уже формируя речь в своей голове, он оставил Брэндона наедине с его слезами.
Анна-Лиза слышала, как в дом вошёл Рэд; слышала, как он крикнул какое-то слово; потом крикнул ещё раз. Слово было знакомым. Но потребовалось несколько секунд лихорадочных поисков, прежде чем она сообразила, что слово было её собственным именем.
– Анна-Лиза! – позвал он снова. – Где ты?
Нигде, подумала она. Я – невидимая женщина. Не приходи искать меня. Пожалуйста, Господи, оставь меня в покое. Она обхватила рукой рот, пытаясь удержать стучащие зубы. Она должна оставаться абсолютно неподвижной, абсолютно тихой. Если на ней шевельнётся хоть волосок, оноуслышит и придёт за ней. Единственный безопасный способ – свернуться крошечным клубком и зажать рот ладонью.
Рэд начал подниматься по лестнице, не сомневаясь – Анна-Лиза в ванной, лежит и напевает. Эта женщина любит воду больше, чем что-либо другое. Для неё не было необычным погружаться в ванну на целые часы, её дыхание разбивало поверхность пены на два фантастических острова.
За несколько шагов до цели он услышал шум в нижнем зале – кашель, или нечто похожее. Она что, решила поиграть с ним? Он повернулся и начал спускаться, двигаясь на этот раз крадучись. Почти в самом низу лестницы его взгляд случайно упал на кусок веревки, брошенный на одну из ступеней. Рэд поднял его и бегло изучил единственный узел на нём, прежде чем шум повторился. На этот раз он не стал обманывать себя – это не Анна-Лиза. Он задержал дыхание, ожидая нового звука из зала. Стояла тишина. Рэд потянулся рукой к ботинку. Достав спрятанный там нож с выкидным лезвием – оружие, которое он постоянно носил с собой с одиннадцати лет. Отец Анны-Лизы считал его детской игрушкой. Но сейчас, на пути из зала в комнату, Рэд благодарил Ангела-хранителя Лезвий за то, что не внял словам старого уголовника.
Комната была погружена во мрак. Вечер опустился на дом, затеняя окна. Рэд долго стоял в дверях, с беспокойством всматриваясь внутрь, пытаясь уловить движение. Снова раздался шум. На этот раз не одиночный – целая серия. Его источник, понял Рэд с облегчением, не принадлежал человеку. Возможно пёс, пострадавший в драке. Звук исходил не из комнаты перед ним, а из кухни. Его храбрость проснулась от того факта, что вторжение принадлежало несомненно животному. Рэд добрался до выключателя и зажёг свет.
Калейдоскоп событий, представших перед ним, состоял из фрагментов, занявших не больше десятка секунд, пережитых в мельчайших деталях. В первую секунду когда зажёгся свет, он увидел что-то, двигавшееся по полу кухни. Далее он преследовал его с ножом в руке. Третий фрагмент обнаружил животное, встревоженное его агрессивным поведением, покинувшее своё укрытие. Оно помчалось навстречу Рэду, блестя сверкающей плотью. Его внезапная близость была угнетающей: его размер, жар раскаленного тела, его огромный рот, издававший запах гнили. Пять или шест секунд Рэду удалось избегать встречи с тварью, но на седьмой она нашла его. Влажные конечности животного обхватили Рэда. Юноша махнул ножом, поранив агрессора, но зверь снова сжал его в смертельном захвате. Скорее случайно, чем намеренно лезвие выкидного ножа снова воткнулось в плоть, и волна жидкого огня окатила лицо Рэда. Однако он едва заметил это. Он жил три последние секунды. Оружие, влажное от крови, выскользнуло из его руки, и осталось в теле животного. Потеряв оружие, Рэд попытался освободиться от захвата, но прежде чем ему удалось выскользнуть из калечащего объятия, огромная незавершённая голова настойчиво возникла прямо перед его лицом – как разверстый зев тоннеля. И сделала один глубокий вдох из его лёгких. Это дыхание стало для Рэда последним. Его мозг, лишённый кислорода, салютовал фейерверком, отмечая грядущее прощание: римские свечи, россыпи звёзд и огненные колёса. Эффекты пиротехники продолжались недолго. После них наступила тьма.
Наверху Анна-Лиза вслушивалась в хаос звуков, пытаясь соединить их в целое. Но не могла. Что бы там ни происходило, оно закончилось полной тишиной. Рэд не пришёл искать её снова. Но не пришёл и зверь. Возможно, думала она, они убили друг друга. Простота такого решения удовлетворила её. Она ждала в своей комнате, пока голод и скука не согнали её вниз по лестнице. Рэд лежал там, где второе порождение шнура бросило его, в широко открытых глазах юноши гасли огни фейерверка. Сам зверь затаился в дальнем углу комнаты, похожий на груду тряпья. Видя это, Анна-Лиза отошла от тела Рэда в направлении двери. Тварь не делала попыток преследовать её, просто наблюдала за девушкой глубоко посаженными глазами, ее дыхание было тяжёлым, а движения медленными.
Она решила, что должна пойти и найти своего отца. Анна-Лиза покинула дом, не закрыв за собой дверь.
Дверь всё ещё оставалась приоткрытой час спустя, когда прибыл Карни. Если он и был полон решимости идти прямиком к Рэду после прощания с Брэндоном, теперь его храбрость понемногу приутихла. Вместо того, он бродил без всякой мысли по мосту, пресекавшему Арчвэй-роуд. Он стоял там долгое время, наблюдая поток машин внизу и отхлёбывая из бутылки водки, которую он купил на Холлоуэй-роуд. Покупка потребовала всей его наличности, но спиртное, выпитое на голодный желудок, подгоняло и проясняло мысли. Карни пришёл к заключению, что они все умрут. Может, вина лежала в первую очередь на нём. Воре, укравшим шнурок.
Гораздо вероятнее Поуп и наказал бы из-за преступления против личности. Всё, на что они теперь могли надеяться – он мог, наедятся – так это возможность понимания. Этого будет достаточно, решил его пьяно-усталый мозг: просто умереть. Зная о тайнах немного больше, чем при рождении. Рэд должен понять. Теперь он стоял на ступеньках и звал товарища. В ответ ни звука. Водка в крови Карни сделала его уверенным в себе, и, окликнув ещё раз Рэда, он вошёл в дом. Прихожая была тёмной. Но в одной из дальних комнат горел свет. Он двинулся туда. Атмосфера в доме была знойной, как в оранжерее. Она становилась ещё жарче в комнате, где остывал труп Рэда.
Карни смотрел на тело достаточно долго, чтобы увидеть кусок шнура, зажатый в левой руке покойника и единственный оставшийся узелок. Может, Поуп уже был здесь и по какой-то причине не тронул шнур. Как бы там ни было, его присутствие в руке Рэда давало шанс выжить. Пришла пора, Карни понял это, как только обнаружил тело, уничтожить шнур раз и навсегда. Сжечь его и развеять пепел по ветру. Он нагнулся, чтобы вытащить верёвку из кулака Рэда. Шнур почувствовал его приближение и пополз, лоснящийся от крови из руки мертвеца в руку Карни, расположившись между пальцами и свесив черный хвост. Охваченный отвращением, Карни смотрел на оставшийся узел. Процесс, потребовавший от него столько болезненных усилий в начале, теперь был близок к завершению.