– Скажите, а какое количество пусковых установок постоянно находится на боевом дежурстве? – тут же спросил Федоров.
Командир полка РВСН надменно взглянул на задавшего ему вопрос подполковника и с чувством невероятного достоинства произнес:
– Эти сведения составляют государственную тайну.
Федоров сделал вид, что этого не заметил. Зато сидящий рядом с ним Кудрявцев презрительно хмыкнул и демонстративно отвернулся в сторону.
– Но вы можете хотя бы сказать, как охраняются сами ракеты? – задал новый вопрос Федоров.
– Вполне надежно, – с прежней интонацией ответил полковник, но затем, очевидно, решив, что эти сведения не составляют государственную тайну, пояснил: – Помимо боевого расчета, располагающегося в отсеке управления тягача-транспортера, каждую самоходную установку с баллистической ракетой охраняет отделение мотострелков, следующих впереди тягача на бронетранспортере. Так что не беспокойтесь – охрана вполне надежна. Да и потом, сама ракета для террористов или диверсантов бесполезна. Ни запустить, ни перепрограммировать ее на новую цель без соответствующей команды с центрального командного пункта РВСН невозможно. Коды запуска не известны ни расчету самоходной пусковой установки, ни даже командованию полка.
При этом полковник взглянул на Федорова, как на задавшего наивный вопрос дилетанта. Председательствующий на совещании генерал Кожевин тоже решил, что дальнейшее обсуждение этой темы бессмысленно, и перешел к постановке конкретных задач командирам подразделений, привлекаемых к завтрашней поисковой операции. Федоров поневоле включился в эту работу. Он все еще не отделался от ощущения, что в плане Кожевина что-то упущено, поэтому старался вникать во все детали обсуждаемого плана.
Начатое без четверти одиннадцать совещание закончилось лишь в третьем часу ночи. Уставшие офицеры торопливо покидали кабинет, чтобы как можно быстрее довести выработанные на совещании решения и приказы до своих подчиненных. В коридоре Федорова нагнал Кудрявцев:
– Иван Захарович, почему же все-таки Осокин так и не вывел свою команду к Илычу?
– Очевидно, просчитал, что там его может ждать засада, и предпочел переждать пожар в более безопасном месте, – ответил Федоров.
– Вот и я думаю, что он нас раскусил, – вздохнул Кудрявцев и зачем-то почесал лоб.
– Евгений, тебя что-то беспокоит? – Федоров достаточно хорошо знал майора и обратил внимание на этот его жест.
– Я вот что не могу понять, Иван Захарович! – горячо воскликнул Кудрявцев. – Если Осокин просчитал засаду на берегу, то он тем более не может не понимать, что завтра на розыск его группы будут брошены все имеющиеся у нас в наличии силы и средства?!
«Ну, про вертолеты с радиоэлектронными детекторами и металлоискателями он, положим, все же не знает», – мысленно заметил Федоров, а вслух сказал:
– Допустим.
– Значит, он должен понимать, что у его группы практически нет шансов скрыться! На что же он надеется?!
«Действительно – на что? – вновь мысленно согласился с Кудрявцевым Федоров. И сразу же к нему вернулось забытое чувство тревоги. – Мы составили план завтрашнего поиска, совершенно не беря в расчет собственный план диверсантов! А у них наверняка есть такой план! Ведь Осокин не глуп, далеко не глуп. Дерзок, но не безрассуден. И в остальном Женька прав – у диверсантов практически нет шансов остаться незамеченными. На что же надеются диверсанты?» Вопрос так и остался без ответа. Федоров попытался поставить себя на место командира диверсионной группы, но и это не помогло. Он попросту не видел выхода из создавшегося положения. «Старею, – с грустью подумал бывалый разведчик. – Правильно, что меня перевели в штаб бумажки перебирать. Там мне и место. А ведь будь помоложе, наверняка придумал бы выход. – Он постарался проанализировать весь свой прошлый боевой опыт. Похожие ситуации случались не раз, но именно такой среди них не было. – Найти какую-нибудь карстовую пещеру или просто старую медвежью берлогу, замаскироваться там и попытаться пересидеть погоню? Не выход, потому что это не погоня, а широкомасштабный, неторопливый, если можно так выразиться, поиск по всему лесному массиву. И он не прекратится до тех пор, пока диверсанты наконец не будут обнаружены. Или их трупы, если они все же сгорели во время пожара. Ладно, если я не могу найти выход – это еще полбеды. Гораздо страшнее, если его нашел Осокин».
– Женя, я не знаю, – честно признался Федоров и, проникновенно глядя в глаза Евгению, добавил: – Боюсь, как бы не случилось большой беды. Поэтому постарайтесь найти их первыми.
После откровенного разговора с Кудрявцевым на сердце у него стало еще тревожнее.
Тайга после пожара выглядела фантастически. Мелкий кустарник и заросли папоротника, густо покрывающие неглубокие балки, огонь уничтожил практически полностью. Лесная подстилка, состоящая из высохшей хвои, поросли мха и разнообразных лишайников, превратилась в серую ноздреватую кашу из пепла и сажи, среди которой попадались непрогоревшие угли и головешки. Могучие сосны и ели тоже погибли в огне. И сейчас их обугленные стволы с обгоревшими сучьями напоминали скелеты, только не белые, а черные. Кое-где над стволами мертвых деревьев еще клубился дымок. Но сколько ни приглядывался Стен к встречающимся на пути дымящимся стволам, он нигде не заметил даже крохотного язычка пламени. Уничтожив все, что могло служить пищей огню, лесной пожар плавно сошел на нет. Над выгоревшей тайгой то и дело проносились вертолеты, судя по раскраске и размеру, уже не пожарные, а армейские – десантно-транспортные. Они не кружили над пожарищем, а шли по прямой на довольно приличной скорости. «Оцепляют район для последующего прочесывания, – довольно равнодушно подумал Стен. – Насколько же все-таки однообразно и примитивно вы мыслите». Он поправил на левом плече соскользнувшую лямку рюкзака и, повернувшись к идущему следом Бобу, объявил:
– Пора выбираться на открытый участок. Самое время заявить о себе. – Встретившись с напряженным и взволнованным взглядом Боба, Стен ободряюще улыбнулся и произнес: – Не канючь, финиш уже близко.
«Даже ближе, чем ты думаешь», – мысленно добавил он. Слева впереди, между деревьями, показался просвет, указывающий на близость поляны или иного открытого пространства, И Стен решительно направился туда...
Отдохнувшие за ночь и насытившиеся зажаренным на углях мясом, диверсанты бодро шагали по тайге. Боб уже не отказывался есть человечину, очевидно, окончательно лишившись брезгливости, и за завтраком с аппетитом поглощал куски человеческой плоти, нисколько не отставая от своего командира. После плотного завтрака Стен проглотил специальную допинг-таблетку из своего личного запаса медикаментов и заставил сделать то же самое Боба. Благодаря принятому допингу, даже пройдя по тайге более трех километров, оба диверсанта по-прежнему чувствовали себя необычайно бодро. Однако действие препарата вскоре должно было пойти на убыль, поэтому Стен спешил претворить в действие свой план...