Они почти не двигались, в этом больше не было нужды. Их соединяло нечто большее, чем просто плотская близость.

— Я люблю тебя… — Я люблю тебя…

И был полет во тьме, в конце которой обнаружилось новое, только что народившееся солнце, да не одно, целая тысяча солнц, и все они разом вспыхнули под веками, и тогда истина, которую так долго искали мужчина и женщина, вдруг стала такой очевидной, что они едва не заплакали от счастья. А потом было падение, но не страшное, а волшебное, как во сне или в сказке, и их обоих несло по волнам невидимого и огромного океана. Только женщина знала: он непременно бирюзового цвета, этот океан, и в нем нет ни одной хищной рыбы, а есть только мерное движение волн, да зарождающийся где-то вдали шторм, который накроет их с головой, и они будут смеяться и пить поцелуи друг друга, а потом все повторится бессчетное количество раз, и так будет всегда, всегда, потому что… …потому что это — Любовь. И тогда луна рассмеялась тихим звенящим смехом и плеснула на обнаженных любовников жидким серебром, затопила им спальню, и Хлоя с Крисом почувствовали, как незримый океан осторожно выносит их на землю.

И они уснули, уснули так крепко, так спокойно, ибо больше не осталось ни страхов, ни сомнений, ни пустоты, ни выжженной земли, ни лжи, ни одиночества… Отныне и во веки веков.

Эпилог

Они попросту сбежали от гостей. Дед Лэнгтон провозглашал тосты и флиртовал с Полли ди Маджо, которая опять перекрасилась в брюнетку и была до невозможности сексуальна. Том ухаживал за Эбби и попутно делал какие-то загадочные пометки в записной книжке. Лакшми сидела во главе стола, и все мужчины жмурились, глядя на ее радужное сари, на золотые замысловатые серьги в ушах и на десятки тонких золотых браслетов.

И десятки людей хохотали, пели и пили вино в саду, а верховодила ими рыжая Ирис, специалист по устройству Очень Больших Праздников.

Было шумно, весело и очень легко на душе.

Хлоя с размаху кинулась на постель и задрала гудевшие ноги кверху.

— Все. Не могу больше. Они отвалятся, Крис, ей-богу, отвалятся.

Магараджа с улыбкой смотрел на свою молодую жену.

Крис был неотразим в бирюзовой шелковой рубахе с расстегнутым воротом, смуглый, зеленоглазый, высокий… Хлоя порывисто вздохнула.

— Как же я тебя люблю, Черный Принц! Крис?

— Да, красивая?

— Раздень меня…

Он раздел ее медленно, почти доведя до сумасшествия своими осторожными вкрадчивыми ласками, но сам не спешил присоединиться к ней. Хлоя смотрела на него расширенными зрачками, а он улыбался.

— Закрой глаза, красивая.

Она повиновалась. И через мгновение ей на грудь легла холодная гладкая тяжесть. Хлоя вскрикнула и открыла глаза.

Сапфиры, рубины, изумруды, опалы, бриллианты и аметисты. Целое ожерелье — золотая лиана с распустившимися на ней драгоценными цветами.

— Крис, это же…

— Да. Этому ожерелью больше тысячи лет. Мне отдал его Чхота-Лал. Он сказал, что оно бесценно, если отдать его в руки оценщика, но в один прекрасный день потеряет всякую ценность для меня. Я спросил, как такое может быть, а мой дед рассмеялся и сказал, что я сам все пойму.

— Ну?

— Этот день наступил. Я понял.

И Черный Принц молча склонился к губам своей Принцессы, а она обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом.

Драгоценнейшее ожерелье на свете с легким звоном упало на ковер, но этого уже никто не заметил.

Есть кое-что драгоценнее всех изумрудов мира…

КОНЕЦ