Какое-то время было тихо, но потом снова раздался отчетливый, громкий стук.
Антонина одну за другой обошла все комнаты, всюду проверила окна.
Они все были плотно закрыты.
Выйдя из последней необитаемой комнаты для гостей, она еще раз огляделась и тут же увидела еще одну дверь. Эта дверь вела в помещение под скосом крыши, должно быть, что-то вроде чулана или кладовки. Она, единственная из всех дверей второго этажа, была заперта, и ни один из ключей на связке к ней не подходил.
Судя по всему, именно из этого чулана и доносился напугавший Антонину стук.
Она снова достала из кармана ключи, машинально перебрала их, негромко позвякивая.
Тут ей попался на глаза тот маленький ключик с фигурной бородкой, медный или латунный, который появился на связке после истории с мертвым незнакомцем.
Повинуясь внезапному побуждению, Антонина вставила этот ключ в замочную скважину…
Ключ легко вошел.
Со странным, беспричинным волнением она повернула его по часовой стрелке.
Ключ с мягким скрипом повернулся. Замок негромко щелкнул, и дверь открылась.
Антонина заглянула в темный проем.
Из-за двери пахло сухой слежавшейся пылью и еще чем-то трудноуловимым. Какое-то время она колебалась — если хозяева закрыли эту дверь и не дали ей ключ от нее, значит, они не хотели, чтобы она сюда входила. С другой стороны, она же не взломала эту дверь, она открыла ее ключом…
Из темноты снова донесся стук, и это положило конец ее колебаниям. Антонина шагнула вперед.
Она оказалась в небольшой темной комнате со скошенным потолком, в комнате, заваленной всевозможным хламом. Из темноты выступали какие-то коробки, ящики, старые чемоданы. В дальнем конце помещения виднелось неплотно открытое окно — наверняка это оно стучало, то захлопываясь, то открываясь под порывами ветра. Надо закрыть окно, чтобы прекратился этот действующий на нервы стук!
Под потолком мелькнула какая-то тень — должно быть, подумала Антонина, листок бумаги, подхваченный сквозняком.
Она шагнула к окну, протискиваясь между коробками.
Вдруг дверь у нее за спиной с грохотом захлопнулась.
Антонина осталась в полной темноте.
Девушка вскрикнула и замерла на месте. Хотя в чулане было холодно, на лбу от страха выступила испарина. От страха она вообразила, что кто-то запер ее в этом чулане — хотя наверняка этому было простое и реальное объяснение. Скорее всего, дверь захлопнул тот же сквозняк, из-за которого и стучало окно.
Тут, как будто мало было этого страха, этой темноты, этой неизвестности, что-то живое метнулось мимо девушки, задев лицо.
Антонина закричала от ужаса, замахала руками, отбиваясь от того, что пряталось в темноте…
При этом она, должно быть, случайно задела выключатель, и под потолком чулана загорелась лампочка.
Обычная лампочка слабого накаливания, голая, без абажура или плафона — но Антонина так обрадовалась ей, как будто ее желтый неяркий свет вернул девушку к жизни.
Только что ее окружала глухая враждебная тьма, в которой прятались сотни неизвестных опасностей — а теперь она оказалась в самом обыкновенном чулане, заваленном всевозможным хламом… Да, но что пролетело только что мимо нее в темноте?
Антонина завертела головой — и вдруг увидела под потолком забившуюся в угол птицу. Птица сидела на балке, испуганно нахохлившись, и смотрела сверху на девушку. Видимо, случайно залетела в окно и теперь не может найти выход.
Антонина совсем некстати вспомнила, что птица, залетевшая в окно — недобрая примета, она предвещает чью-то смерть. Так тетя Лина говорила, она в конце жизни в приметы стала верить. Не в такую ерунду, конечно, чтобы встать не с той ноги или во сне покойника увидеть к перемене погоды. Но вот про птицу почему-то тетка верила.
Хотя можно считать, что одну смерть эта примета уже принесла — смерть того незнакомца, которого Антонина нашла утром в прихожей. Только вот имеют ли приметы обратную силу…
Тут окно снова громко хлопнуло, прервав течение мыслей, птица испуганно сорвалась со своего места, перелетела пониже.
Антонина замахала на нее руками, и несчастное создание, испуганно заметавшись по комнате, наконец подлетело к окну, забилось в стекло. Девушка быстро открыла окно, и птица вылетела на улицу. После этого Антонина снова закрыла окно, плотно задвинула шпингалет и перевела дыхание.
Теперь она внимательно оглядела чулан.
Чулан как чулан.
Как она увидела несколько минут назад, при слабом свете, проникавшем сюда из коридора, здесь были свалены ненужные, отслужившие свое вещи — старые чемоданы, картонные коробки, сломанный велосипед…
Антонина удивилась, подумав, откуда могло взяться столько бесполезного хлама в этом новом, аккуратном загородном доме. Разве что привезли какое-то старье из прежнего жилья… Но зачем тащить с собой весь этот хлам? Впрочем, Антонина хозяев не знала, возможно, у них были свои резоны.
Но для чего хозяевам понадобилось запирать этот чулан, если в нем нет ничего ценного?
Или все же есть?
Антонина еще раз внимательно оглядела чулан.
Сломанный велосипед и еще один — детский, трехколесный. Такой же был в детстве у самой Антонины.
Старый чемодан с оторванной ручкой, допотопный кожаный саквояж, несколько картонных коробок.
В глубине, у самой стены, стояла старинная швейная машинка фирмы «Зингер» с красивой чугунной станиной. Сама машинка убрана внутрь, а на деревянном столике Антонина увидела красивую шкатулку черного дерева с инкрустацией.
Эта шкатулка словно магнит притянула к себе ее взгляд.
Антонина протиснулась между завалами хлама к швейной машинке, осторожно взяла шкатулку в руки.
Шкатулка была тяжелая, и девушке показалось, что она теплая.
Впрочем, наверное, это ей действительно показалось.
Антонина попыталась открыть шкатулку — но из этого ничего не вышло: дело было не в том, что шкатулка заперта — у нее вроде бы вовсе не было крышки, не было и замочной скважины, она представляла собой единое целое.
Девушка еще раз внимательно оглядела свою находку.
По гладкой поверхности черного дерева бежал сложный узор инкрустации. Этот узор, в неярком свете лампы отливающий то золотом, то серебром, напоминал морские волны, набегающие на берег и стремительно убегающие назад, в бесконечное пространство моря.
Антонина поворачивала шкатулку к свету то одной стороной, то другой — и от изменения освещения узор оживал, приходил в движение, словно его и правда покрывали морские волны.
Может быть, это вовсе и не шкатулка, а резной декоративный куб из черного дерева?