Выставив перед собой штанги миноискателей, первыми вдоль обочин шоссе двигались саперы. Держась от них на безопасном расстоянии, следом за саперами шли автоматчики. Последним, замыкая группу прикрытия, шагал майор Кудрявцев. Правда, в данный момент на погонах его полевого кителя располагались не крупные майорские звезды, а две маленькие, расположенные друг за другом звездочки, соответствующие званию прапорщика. Еще сильнее «понижен» в звании оказался майор Снежин из контрразведки, идущий в группе автоматчиков, который ради конспирации надел форму старшего сержанта. Остальные четверо автоматчиков, как и двое саперов, имели свои настоящие звания. Они добросовестно отрабатывали поставленную перед ними задачу: провести поиск мин и фугасов на указанном участке автодороги и даже не догадывались, что их истинная роль заключается в том, чтобы дать возможность двум включенным в группу офицерам осмотреть подступы к трассе. Впрочем, солдаты и не подозревали, что прапорщик и сержант-сверхсрочник в действительности носят майорские звания и соответственно представляют ГРУ и военную контрразведку.
Отстав от основной группы автоматчиков, Снежин дождался, когда его догонит Кудрявцев, и заметил:
– Скоро начнет смеркаться. Не успеем.
– Успеем, – возразил Кудрявцев. – До базы осталось менее пяти километров. А ближе, чем за два километра, я бы на их месте не стал устраивать засаду.
– А где тогда? – не сумев справиться с волнением, дрогнувшим голосом спросил контрразведчик.
Со своей тонкой шеей, торчащей из ворота его полевого кителя, и в низко надвинутой на глаза каске он выглядел лет на десять моложе. Так что по возрасту вполне годился в солдаты-сверхсрочники.
– Например, здесь, – шепотом ответил на заданный вопрос офицер «Каскада» и, поднеся к глазам бинокль, осмотрелся по сторонам.
Вслед за ним Снежин тоже быстро оглянулся по сторонам, но не заметил никаких особенностей, выделяющих данный участок дороги от остального шоссе. Чувствуя, что он чего-то не понимает, контрразведчик не удержался и задал новый вопрос:
– Но почему здесь?
– А место очень удобное. При обстреле здесь некуда спрятаться: густой растительности возле обочины нет. А перед предстоящим поворотом машинам приходится снижать скорость, – доходчиво объяснил ему Кудрявцев.
– Но здесь же совершенно негде укрыться диверсантам, – Снежин вторично обвел взглядом голый склон подступающего к дороге холма, покрытого редкой и чахлой травой.
– Те, кто нам нужен, сумеют…
Евгений не договорил. Его зрение зафиксировало, как друг за другом согнулись и вновь распрямились травяные стебли, задетые скатившимся по склону камнем. Евгений быстро скользнул взглядом по склону в направлении, противоположном движению скатившегося камня, но ничего подозрительного не заметил. Хуже всего было то, что он не заметил, откуда сорвался камень. Логика подсказывала, что сам по себе камень сорваться не мог, его кто-то или что-то столкнуло. Поэтому Кудрявцев упрямо искал взглядом причину падения, искал и не находил.
«Столкнуть камень могла и обыкновенная полевая мышь. А могла и не мышь, – тут же возразил себе Евгений. – Так что, подняться вверх и как следует осмотреть холм? Если на склоне притаился наблюдатель, я его найду. Не обязательно. Он может успеть незаметно уползти или обстрелять меня. Но даже если я его возьму, что это даст? Необходимо взять всю диверсионную группу, а не одного диверсанта, задача которого, возможно, ограничивается простым наблюдением. Если же отправленный к трассе разведчик не вернется, командир диверсионной группы, скорее всего, откажется от плана атаки колонны». Кудрявцев бросил взгляд на саперов и прикрывающих их автоматчиков, которые, не заметив его остановки, ушли далеко вперед, и, опустив свой бинокль, бодро зашагал следом за ними. Но в мозгу офицера военной разведки продолжала биться мысль: верно ли он поступил. Уже догнав автоматчиков, Кудрявцев почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд, но, быстро оглянувшись, встретился взглядом с майором Снежиным. Если бы Евгений знал, что за ним следит не только Снежин, он, возможно, изменил бы принятое решение и попытался взять замаскировавшегося наблюдателя…
Наблюдателей было двое. В мешковатых маскировочных комбинезонах «хамелеон», изобилующих торчащими во все стороны синтетическими лоскутками и раскрашенными под цвет травы концами лески, они лежали на склоне, неотличимые от поросших жухлой травой каменистых выступов. Наблюдатель, неосторожно столкнувший вниз мелкий камешек, сейчас лежал совершенно неподвижно, плотно прижимая к земле накрытую маскировочным капюшоном голову. Но второй, несмотря на очевидный риск быть замеченным, все же повернул за идущим по шоссе прапорщиком окуляры своего бинокля. В следующую секунду он понял, что сделал это напрасно – прапорщик оглянулся. Блэк тут же ткнулся лицом в песок, накрыв голову и бинокль капюшоном и молясь про себя, чтобы прапорщик не заметил его неосторожно брошенного взгляда.
Рядом с Блэком, на расстоянии вытянутой руки, лежал Слон. Слон получил свою кличку не за неуклюжесть (хотя именно он столкнул камень, привлекший внимание не в меру наблюдательного прапорщика), а за огромную силу, которой он обладал. В боевом расчете диверсионной группы Слон был пулеметчиком, с одинаковой ловкостью управляющимся как с ручным, так и с крупнокалиберным станковым пулеметом. Благодаря своей природной силе и недюжинной выносливости Слон мог в одиночку нести на себе крупнокалиберный пулемет вместе со станком. При выборе места для засады Блэк обычно брал Слона с собой, чтобы тот заранее присмотрел для себя оптимальную огневую позицию, наметил ориентиры и выбрал сектор обстрела. Они уже провели рекогносцировку и могли спокойно уйти, но Блэк, решив понаблюдать за появившейся на дороге группой саперов, приказал оставаться на месте. И все было бы в порядке, если бы Слон не столкнул этот чертов камень!
Не имея возможности следить за идущими по дороге бойцами, оба диверсанта обратились в слух. Но вокруг не шелестела трава, не осыпался песок и мелкие камни, вылетающие из-под ног взбирающегося на склон человека. У Блэка отлегло от сердца: «Значит, прапор ничего не заметил. Но ведь он обернулся! – тут же укорил себя диверсант. – Ну заметил, так не обратил внимания. А если и обратил, то не захотел рисковать». Выждав еще несколько секунд, командир диверсионной группы позволил себе поднять голову. Саперы и охраняющие их автоматчики ушли по шоссе далеко вперед, и Блэк с удовлетворением для себя отметил, что так не понравившийся ему прапорщик тоже был с ними.
Блэк не мог объяснить себе, почему замыкающий боевое охранение прапорщик вызвал у него беспричинный страх. Пока тот находился перед его глазами, диверсант ясно ощущал исходящую от прапорщика опасность. Обычный прапорщик, но что-то в нем было не так. Блэк попытался сосредоточиться и вспомнить, что в поведении прапорщика его насторожило: «Шел неторопливо, даже слишком неторопливо. Нет! Он шел медленно, постоянно отставая от саперов. Чересчур внимательно смотрел по сторонам? Кто его разберет, внимательно он смотрел или нет. Но смотрел он долго, даже слишком долго. Словно не засаду искал, а пытался что-то найти. Что найти? – Не найдя ответа на последний вопрос, диверсант переключился на внешность прапорщика. – Высок, подтянут, никакого живота, даже ни капли лишнего жира. Сразу видно, не тыловая крыса, а боец, возможно, спецназовец. Ну и что? Не все же прапора кладовщиками заделались, есть те, что и в спецназе служат. Оружие: автомат и «стечкин» в открытой кобуре. Не многовато ли? Трусоват, вот и обвешался пушками, как новогодняя елка… – Блэк поймал себя на мысли, что помимо автомата или гранатомета и сам всегда берет на операции двадцатизарядный «стечкин» в точно такой же открытой кобуре. – Стоп! А ведь пистолет у него не «стечкин», – неожиданно сообразил диверсант. – Хотя рукоятка похожа, но ствол короче, вот он и не выставлялся из кобуры». И хотя группа российских солдат вместе с подозрительным прапорщиком уже скрылась за поворотом шоссе, по телу диверсанта пробежал неприятный холодок. Почему-то именно неизвестный пистолет заставил его волноваться больше всего. И еще Блэк поймал себя на мысли, что не хочет участвовать в нападении на так удачно подвернувшуюся автоколонну. Чувство оказалось новым. Прежде он никогда не отказывался от своих планов.