В связи с чрезвычайными обстоятельствами, создавшимися в результате действий разыскиваемой диверсионной группы, Вам необходимо незамедлительно организовать вылет в Москву командира оперативно-поискового отряда ГРУ майора Кудрявцева, для чего обеспечить его безусловное присутствие на борту первого же вылетающего с аэродрома Ханкалы в Москву военно-транспортного самолета.
Начальник Главного разведуправления Генерального штаба
генерал-лейтенант Дементьев.
В небольшом помещении, выполняющем на военном аэродроме те же функции, что и накопитель пассажиров в гражданских аэровокзалах, было густо накурено, несмотря на сиротливо висящую на стене запрещающую табличку. Кудрявцев не курил, и едкий табачный дым неприятно щекотал ноздри и обжигал горло. К тому же от бессонной ночи и накопившейся за двое суток усталости у Евгения начала болеть голова. Он с удовольствием вышел бы на летное поле и там подождал вылета – загрузка направляющегося в Москву транспортного «Ила» уже заканчивалась, но провожающие Кудрявцева офицеры, среди которых оказались даже два полковника: комендант аэродрома и зам командира базы по личному составу, твердо намерены были ждать объявления посадки в ангаре. Среди многочисленной группы провожающих не оказалось ни одного бойца «Каскада». Все «каскадовцы» продолжали отсматривать путь диверсантов от Курчалоя до Хасавюрта, хотя Кудрявцев отнюдь не был уверен, что эти поиски принесут хоть какие-то дополнительные результаты. Пока его подчиненные обследовали местность, привлеченные к розыску дагестанские милиционеры в самом городе продолжали поиск свидетелей, которые могли видеть появлявшихся в Хасавюрте диверсантов. Но насколько Кудрявцеву было известно, кроме двух постовых с вещевого рынка, найти других свидетелей им пока не удалось.
Провожающие офицеры во главе с полковниками больше напоминали группу официальных лиц. От этого сама мысль, что с кем-то из них можно просто пошутить или переброситься парой ничего не значащих фраз перед отлетом, казалась Евгению абсурдной. Он ощущал, что после его срочного вызова в Москву отношение к нему со стороны командования военной базы и руководства Объединенной группировки в целом не то что переменилось, а стало более настороженным. В первую очередь это подтверждалось тем, что и зам командира военной базы по личному составу, вызвавшийся лично посадить офицера ГРУ на вылетающий в Москву транспортный самолет, и комендант аэродрома избегали с ним разговоров. Аналогичным образом держались с Кудрявцевым и остальные провожающие.
Несмотря на наличие в импровизированном зале ожидания нескольких скамей с пластиковыми сиденьями, Евгений посчитал для себя неэтичным сидеть в присутствии полковников, которые остались стоять. Он поставил себе под ноги спортивную сумку, с которой прилетел из Москвы, и, привалившись плечом к стене, уставился через окно на летное поле, где все еще продолжалась загрузка вылетающего в Москву «Ила».
Сзади хлопнула дверь. Евгений обернулся и увидел вошедшего в ангар майора Снежина. Контрразведчик поздоровался с собравшимися в ангаре офицерами и, протиснувшись сквозь них, подошел к Кудрявцеву:
– Значит, улетаешь?
– Как видишь, – Евгений развел руками, демонстрируя, что он всего лишь выполняет приказ.
– Пойдем, пошепчемся, – предложил Снежин и решительно распахнул дверь, преграждающую выход на летное поле.
Брошенная им фраза подразумевала, что предстоящий разговор не предназначается для посторонних ушей, поэтому никто из провожающих Кудрявцева офицеров не решился последовать за ними. На аэродроме было свежо. С северо-запада дул проникающий под одежду холодный ветер. После прокуренного и спертого воздуха ангара Евгений сразу почувствовал себя лучше и бодрее.
– Не знаешь, зачем тебя вызывают? – первым делом поинтересовался контрразведчик.
Евгений отрицательно мотнул головой.
– Ясно, – Снежин помолчал и наконец перешел к тому, о чем собирался сказать с самого начала. – Я возил саперов на ту разрушенную ферму возле Курчалоя, и они осмотрели арсенал диверсантов, вернее, то, что от него осталось после взрыва.
– И какие результаты? – сразу оживился Кудрявцев.
– Объемный взрыв, вне всякого сомнения, – ответил Снежин. – Саперы обнаружили в земле, среди прочих осколков, осколки гранат «ТБГ-7В» к ручному противотанковому гранатомету «РПГ-7В1», части разорвавшихся пусковых контейнеров от огнемета «Шмель» и двух реактивных штурмовых гранат «РГШ-1». Вот так.
Кудрявцев мрачно покачал головой:
– Да, вооружены они первоклассно. Интересно, какое оружие они взяли с собой?
– Насчет оружия, – продолжал Снежин. – Саперы выгребли из завала два «АК74М», три «ПМа», станок от «ПКМ». Заметь, только станок. Самого пулемета в тайнике не было, – уточнил контрразведчик. – Как не было и гранатомета «РПГ-7», для стрельбы из которого применяются термобарические гранаты «ТБГ-7В» и разнообразные противотанковые гранаты, многочисленные осколки которых также были обнаружены на месте взрыва.
– Значит, пулемет и гранатомет они увезли с собой, – сделал вывод Кудрявцев.
– Полагаю, еще, как минимум, пару автоматов, пистолеты, ну и, конечно, изрядный боезапас ко всему этому оружию, – добавил Снежин.
Кудрявцев задумался и начал перечислять вслух:
– «ПКМ» без станка – девять килограммов, коробка с лентой на сто патронов – еще четыре. Пусть они взяли с собой две коробки, значит – восемь. Три автомата по четыре килограмма – еще двенадцать. Запасные магазины… по три к автомату, вряд ли они взяли больше – четыре с половиной, пусть пять килограммов. Пистолеты, по одному на каждого, ручные гранаты, ножи… Ну пусть еще десять, возьмем по максимуму. Итого: сорок четыре килограмма. Дальше, гранатомет – шесть, десантный вариант – семь килограммов. Выстрелы к нему: противотанковый – два килограмма, фугасный – четыре с половиной. Сколько гранатометных выстрелов могли взять с собой диверсанты? Пусть по пять тех и других. Это тридцать два с половиной килограмма, почти тридцать три. Вместе с гранатометом еще сорок килограммов. Значит, общий вес оружия и боеприпасов порядка восьмидесяти – восьмидесяти пяти килограммов? – закончил Кудрявцев и вопросительно посмотрел на Снежина.
– Получается так, – согласился контрразведчик, не очень представляя, что хочет сказать его армейский коллега.
– Нет, не получается, – возразил ему Евгений. – Такой груз легко перевезет одна лошадь, а диверсантам понадобились две. Они везут с собой что-то еще!
– Амуницию? – предположил контрразведчик. – Разгрузку и вещмешки? А что, если еще один «Шмель» и реактивные штурмовые гранаты?
– Вряд ли, – Евгений с сомнением покачал головой. – Зачем везти с собой реактивный огнемет и штурмовые гранаты, если гранатометный выстрел «ТБГ-7В» – это практически то же самое. Единственная разница состоит лишь в том, что эта термобарическая граната выстреливается не из одноразового пускового контейнера, а из ствола противотанкового гранатомета. Но даже если ты прав, масса огнемета и штурмовых гранат чуть более восьми килограммов. Сколько таких устройств могли взять с собой диверсанты: два, три? Не такая уж большая дополнительная нагрузка для вьючной лошади.