– Похоже на рай земной, – вяло сказал Эш.
– О, можете быть уверены. Только в последнее время он потерял часть своего очарования.
Эш заинтересовался, что такое могло случиться, но, играя по собственным правилам, пока не стал заострять на этом внимание.
– Ну а что насчет самого замка?
– Потерпите еще немного и увидите сами.
Впереди стояла разрушенная арка, и ее каменная кладка, которая еще не осыпалась и не сровнялась с землей, все еще служила входом во внешний двор замка.
Дэлзелл остановил «Мерседес», оставив двигатель урчать, предоставив исследователю прекрасный вид через частично разрушенную арку.
Эш подавил внезапный опасливый вздох.
Перед ним, как бы поднявшись из прижимающегося к земле, зыблющегося морского тумана, словно какое-то высоченное чудище, поднялся мрачный замок под названием Комрек.
Доктор Дельфина Уайетт приподняла ручку, которой вносила в бумаги дополнительные записи о своей новой пациентке, Петре Пендайн. Позже психолог спустится в свой кабинет на нижнем этаже замка Комрек, где располагается медицинский блок, и тогда она введет данные в новый файл, который создаст на своем компьютере, хранившем также записи обо всех ее клиентах. Поначалу то, что пациентов здесь называли «клиентами», изумляло ее, но потом она к этому привыкла.
Она сняла очки в черной оправе и откинулась на спинку мягкого кресла, положив на край откидной крышки бюро красного дерева руку, длинные тонкие пальцы которой держали авторучку «Монблан».
Рядом с записями лежала распечатка файла на брата-близнеца Петры – Питера. Взаимосвязь между молодым человеком и его сестрой внушала опасение, если не сказать большего. Брат ждал прибытия административного вертолета на вертолетной площадке неподалеку от стен замка. К счастью, «Газель» с тремя пассажирами, а также пилотом и тщательно упакованными лекарственными средствами достигла места назначения незадолго до того, как с моря стал накатываться туман, иначе посадка оказалась бы гораздо более сложной, хотя и возможной.
Петра, получившая привилегию сидеть в кресле рядом с пилотом, полностью восстановилась после Прествика и практически выскочила из машины в миг приземления. Возбужденная прибытием, в спешке она забыла снять наушники с микрофоном, позволявшие пассажирам и пилоту переговариваться поверх звуков ротора и двигателя. Скрученные провода дернули ее голову, заставив остановиться. Сорвав с себя наушники и бросив их на переднее сиденье «Газели», она побежала к брату, даже не пригибаясь под еще вращающимися лопастями винта: непроизвольная, хотя обычно излишняя мера предосторожности против обезглавливания, предпринимаемая большинством пассажиров.
Она издала короткий радостный крик, меж тем как брат, ждавший на посадочной площадке с тех пор, как услышал о приземлении самолета в Прествике, бросился к ней с широко распахнутыми объятиями. Они встретились и крепко обнялись, а потом поцеловались – в полной мере страстно поцеловались в губы.
Получив информацию о Петре всего неделю назад и проведя с ней пару дней в роскошном доме ее родителей возле Риджентс-парка, Дельфина уже знала Питера – он был одним из ее клиентов в Комреке. Его биполярное состояние отчасти было обусловлено наркотиками, неуверенностью и одержимостью, а иногда на передний план выходил такой его порок, как склонность к насилию. В самом деле, полгода назад он едва не убил человека в «Буджисе», модном ночном клубе Лондона, разбив бутылку, а затем тыча зазубренным концом в лицо несчастному, оставив на лице парня память о себе на всю оставшуюся жизнь. Происшествие выглядело необъяснимым, а посему непредсказуемо страшным, потому что жестоко изувеченной жертвой был один из лучших друзей Питера.
Чтобы избежать вмешательства закона, пусть даже у друга – теперь уже бывшего друга – остался только один здоровый глаз на изуродованном лице, отец Питера, миллиардер, выплатил в качестве компенсации огромную сумму; кроме того, его родители договорились, что Питера на многие годы упрячут в какое-нибудь учреждение, исключая исправительное. Согласно информации, которую предоставили Дельфине, «немотивированное» нападение произошло из-за девушки, причем этой девушкой была Петра.
В течение нескольких месяцев регулярных психологических зондирований Дельфина с огромным, на грани возможного, трудом добралась до корней сознательных и подсознательных проблем своего клиента; на первый взгляд, Питер казался приятным, хотя и довольно высокомерным молодым человеком, но до сих пор в его жизни сочетались акты крайней жестокости по отношению к другим, в том числе к домашним животным-любимцам, с действиями, наполненными добротой к людям, которым повезло меньше, чем ему самому. Отвечая на вопросы о своих отношениях с Петрой, он, как правило, был уклончив. Сестра – в этом на нее можно было положиться – поддерживала брата при любых обстоятельствах. Взаимная ненависть к отцу в сочетании с полным пренебрежением к матери создали между ними особые узы. Питер, конечно, понимал, что ему пришлось бы отбыть длительное тюремное заключение за причиненный им физический вред, но, к счастью, отец его располагал не только необычайным богатством, но также влиянием, а главное – властью. Были приняты максимальные меры, чтобы Питер на время исчез из общества (Дельфина, в отличие от испорченного юноши, знала, что пройдет очень много лет, прежде чем его можно будет выпустить), и он согласился, чтобы его изолировали люди, с которыми давно имел дело его отец, – могущественная, хотя и скрытая организация, способная решать различные проблемы с минимумом суеты, хотя и по высокой цене.
Дельфина все еще испытывала трудности с Питером, который даже через полгода психоанализа и терапии продолжал настаивать на одном условии своего сотрудничества в любой программе лечения: присутствии его сестры. Дельфина считала это просто примером тесных уз между братом и сестрой, уникальной «связи между близнецами». Она удивилась, когда отец Питера, чей бизнес состоял в массовом производстве титана, счел это удачным решением проблем своего сына. И, к еще большему ее недоумению, Петра ухватилась за эту мысль – возможно, из-за своих собственных психологических проблем и того факта, что она действительно любила своего брата-близнеца как эмоционально, так и физически.
Тот поцелуй, которым они обменялись на вертолетной площадке – поцелуй настолько горячий, что это встревожило Дельфину, – заставил ее по-новому взглянуть на их отношения. Она поняла, что в кадр вошел еще один элемент, фактор, который пока не проявлялся в ее длительных беседах с Питером и который объяснял отношение его отца. Казалось, родители близнецов были осведомлены о кровосмесительных отношениях своих детей и теперь хладнокровно хотели избавиться от этой пагубы, от извращения, которого они не могли понять и которое, возможно, имело серьезные последствия, причем не только моральные. За очень высокую, с финансовой точки зрения, цену они умыли руки и освободились от своего потомства. Отношение родителей к своему вырождающемуся потомству, несомненно, сыграло определенную роль в сложных чувствах, испытываемых близнецами друг к другу.