В отличие от других клиентов, большинство из которых были одеты в красивые вечерние наряды, на нем был плохо сидящий серый костюм со скучным галстуком неопределенного цвета и не начищенные коричневые ботинки. Он был коренаст, но его живот натягивал единственную пуговицу пиджака, а брюки были помяты, как будто ему было наплевать и на моду в целом и на его собственный пожеванный костюм.
Эш продолжал свой путь к стойке регистрации. Вероника подняла голову, когда он подошел, и улыбнулась.
– Чем могу помочь, мистер Эш?
– Э-э, у меня встреча с сэром Виктором Хельстремом, – сказал он, наклоняясь к ней.
– Да, сэр. В половине седьмого. – Милая улыбка все еще была у нее на губах.
– Да. Я немного опаздываю.
Она сверилась со своими собственными часами, которые, как у медсестры, свисали у нее из левого нагрудного кармана жакета.
– Сейчас шесть сорок пять. Сэр Виктор уже звонил и интересовался, где вы.
– В самом деле? Он не сердился? – Он сказал это в шутку, но ответ Вероники был серьезен.
– Ну, мне не показалось, что он очень доволен, – сказала она. – Перезвонить ему и сказать, что вы идете?
– Если это поможет. Он на шестом этаже, да?
– Верно, мистер Эш. – Она уже снимала трубку телефона, невидимого под столешницей, а Эш подумал, не скрывают ли его из виду намеренно, чтобы гости перестали думать о внешнем мире.
Ее сообщение было кратким, и Вероника продолжала улыбаться, выслушивая приглушенный, но грубый ответ, который донесся даже до Эша.
– Он вас ждет, – сказала она, кладя трубку. Он подумал, не иронизирует ли она, но она не подавала к этому никаких намеков. – Шестой этаж, мистер Эш, – еще раз подтвердила она и указала вдоль зала карандашом, который держала в руке на протяжении всей их беседы. – Где лифт, вы знаете.
Он поблагодарил ее, а когда он повернулся, она сказала:
– Возможно, вам повезет?
Эш бросил на нее удивленный взгляд, но она все так же продолжала улыбаться.
Повернувшись, следователь снова поискал взглядом того человека, который смотрел на него враждебно, но тот растворился в толпе. Эш все еще не мог припомнить его имя, но вспомнил, что регулярно видел его изображения в газетах и по телевизору, когда война в Боснии была в самом разгаре.
Он почувствовал кислый вкус во рту. Что, таких людей тоже прятали в Комреке? Прятали и баловали? Военных преступников, чьи ужасные злодеяния представляются столь бесчеловечно жестокими в цивилизованном обществе?
Эш содрогнулся. Он только начинал понимать природу зловещих влияний в этом заведении.
Прежде чем он добрался до лифта, который доставит его в апартаменты сэра Виктора Хельстрема, его поразила одна мысль: было ли Дельфине известно, что за люди находят здесь пристанище? С его точки зрения, она была невинна, но возможно ли для кого-то, особенно для тех, кто работал здесь в течение нескольких лет, помогая людям, занимаясь их психоанализом, вникая в их сокровенные мысли, – возможно ли было не узнать, кто они такие и что они сотворили? Предположение, что она была замешана в укрывательстве их от правосудия, его потрясло.
Нажав на кнопку вызова и услышав тяжелый металлический рокот лифта, он задавался вопросом, много ли гостей Комрека выбирают этот способ добираться в свои комнаты на верхних этажах; нет, не так много, решил он, особенно среди тех, у кого проблемы с нервами или клаустрофобия. Может, многие из давних обитателей проживают на первом или втором этажах – замок, конечно, достаточно велик, чтобы всех их вместить. Но потом, Дельфина говорила ему, что есть два других лифта, один из которых используется исключительно медицинским блоком, а другой, вероятно, просторнее и светлее, для гостей и самих сотрудников.
Ожидая лифт, Эш улучил время, чтобы заглянуть в оружейную комнату рядом: древнее, но ухоженное и аккуратно размещенное оружие было совершенно неподвижно. Он оставался там секунду-другую, но ничто не шелохнулось, и это было для него облегчением. Он услышал глухой дребезг прибывшей кабины лифта и быстро подошел к тяжелой двери, открыв ее с некоторым усилием.
Эш отвел в сторону предохранительную дверь, вошел и ткнул пальцем в кнопку с цифрой шесть. Боже, ему очень надо было выпить, и, несмотря на свое решение перед поездкой в Комрек, он, конечно, не откажется, если Хельстрем будет хозяином того типа, что всегда предлагают «закрепитель», даже во время деловой встречи.
Лифт пополз вверх, и следователь нервно отмечал каждый удар и резкий визг толстых подъемных канатов, тянувшихся на старых приводных валах и направляющих рельсах. Лампа вверху настольно скудно освещала интерьер, отделанный красным деревом, что он различал только тусклые очертания своего отражения в пестром от возраста зеркале кабины. Ему было неловко, и он чувствовал какое-то подобие удушья, несмотря на затхлый воздух, поступавший через предохранительную дверь.
Позолоченная стрелка над предохранительной дверью двигалась мимо номеров этажей, словно стрелка часов. Комната Эша располагалась на третьем этаже, который указатель как раз миновал, но то, что его больше всего интересовало, находилось ниже. В замке было шесть этажей над землей и еще три ниже. Значит, всего девять, считая пока еще не осмотренный нижний этаж подвала. Тем не менее, индикатор этажей показывал только два подземных уровня, а третий был явно сточен, словно больше не использовался.
Он перевел взгляд на перпендикулярный ряд кнопок на панели рядом с дверью и увидел, что нижняя была аналогично отключена: покрыта приваренной металлической полосой, словно этаж был заброшен.
В старину на этом этаже, несомненно, располагались подземелья или темницы, и он понимал, что подземная тюрьма была самой охраняемой тайной замка, но для серьезного парапсихолога она должна была стать отправной точкой для расследования, особенно область непосредственно под палатой Дугласа Хойла. Эш должен был туда попасть.
Ему вдруг пришло в голову, что эта самая шахта лифта могла выступать в качестве проводника для темной энергии, идущей снизу. Многовековые страдания, пытки, насилие и безнадежность могли просачиваться через нее на верхние этажи, чтобы вызывать паранормальные нарушения. Боже мой, подумал он, вместо того чтобы ослабеть со временем, зло могло набраться сил и притягиваться какой-то злостной нечистью наверху.
Маленькая кабина лифта содрогнулась и тревожно остановилась. Шестой этаж. Наконец-то. Эш не мог дождаться, чтобы выйти.
Он дернул железную предохранительную дверь и пережил ужасное мгновение, почувствовав, что она сопротивляется. Но он с силой потянул, и дверь со стуком открылась. Толкнув – опять же, с силой – внешнюю деревянную дверь, он едва не вывалился в коридор.
Глубоко вдохнув и сделав над собой усилие, чтобы перестали дрожать руки, он посмотрел налево, потом направо в поисках апартаментов Хельстрема.
Как раз в этот миг из-за поворота в коридоре справа от Эша появился человек в длиннополом сюртуке дворецкого. Он мог бы спрыгнуть непосредственно со страниц романа П. Вудхауза, потому что был наряжен точно в соответствии с написанным. Каемки его полосатых брюк с острыми стрелками покоились на носках блестящих туфель лакированной кожи, а еще на нем был серый жилет и ослепительно белая рубашка с отложным воротничком, манжеты которой высовывались ровно на четверть дюйма из черных рукавов сюртука. Темно-серый галстук был аккуратно заправлен в жилет. Лицо у него было длинным, с высокой переносицей, идеально ему шедшей, а его жидкие темные волосы были аккуратно зачесаны назад, блестящие и плоские над макушкой, с узким и профессионально прямым пробором в стиле, который мог быть позаимствован у довоенного игрока в крикет в газетной рекламе компании «Брилкрим».