– Чувствую запах большого скандала.
– О, – сказала Глория, – это вообще сногсшибательно.
Ее подруга пристально смотрела на нее через небольшой круглый стол, предоставлявший им тихое уединение.
– Нэнси Митфорд, писательница, привлекала наибольшее внимание, но именно Юнити заработала самую дурную славу, будучи настоящей фашисткой более чем преданной Адольфу Гитлеру. Юнити была ревностным членом Британского союза фашистов и провела большую часть тридцатых годов в Германии, где познакомилась со своим героем и стала частью его клики. Она была безумно в него влюблена, хотя Гитлер, вероятно, смотрел на нее как на простое развлечение. Это была трагедия замедленного действия.
– В 1939 году, когда Англия и Франция объявили войну Германии, безнадежно влюбленная Юнити отправилась в Английский сад в центре Мюнхена, приложила к голове крошечный пистолет и попыталась вышибить себе мозги. Пистолету не хватило мощности, чтобы убить ее наповал, но пуля застряла у нее в мозгу и вызвала необратимые повреждения. Ее доставили в городскую больницу, где она оставалась без сознания в течение нескольких недель. Она не умерла, хотя, возможно, это было бы милосерднее.
– Гитлер приказал не освещать эту историю в новостях и отправил Юнити в клинику в Швейцарии. Несколько месяцев спустя родители забрали ее и привезли домой в Англию на «скорой помощи». У Юнити был поврежден мозг, она была практически парализована, а умственное развитие застопорилось на уровне двенадцати лет. Ее зацикленность на Гитлере сменилась религиозной манией… Вероятно, по этой причине она отказалась от аборта.
Кейт чуть не фыркнула в свой поднятый бокал.
– Она была беременна?
– Ш-ш-ш! – прошипела женщина-полицейский, быстро оглядывая ресторан.
– Прости, – извинилась Кейт, утирая рот салфеткой. – Ты застала меня врасплох. Так ты говоришь?..
Глория кивнула.
– В то время уверенности не было – несмотря на дикую репутацию своих сестер, Юнити казалась вполне невинной. Но есть подозрение, что отцом ребенка был Гитлер.
– Гитлер? Но…
– Тише, Кэти, пожалуйста! – прошептала Глория через стол, на этот раз с большим напором, приблизив лицо к лицу подруги.
Кейт сокрушенно подняла руку и снова извинилась.
– Прости, Гло, но это выходит за все рамки.
– Так и есть, и теперь ты одна из немногих людей, которые знают об этом. Я должна тебе доверять.
Кейт коротко кивнула.
– Конечно, – спокойно и искренне сказала она. – Итак… итак, если аборта не было, то что же случилось с ребенком?
Глория отпила еще шампанского, прежде чем говорить.
– Как следует ожидать, беременность Юнити была на довольно поздней стадии, так что все были сосредоточены на увечье, которое она себе нанесла, и причине болезни, которая неизбежно должна была последовать.
Она опустила на мгновение взгляд.
– И вот теперь эта история становится особенно интересной, Кейт.
– Еще больше? – Кейт думала, что ее ничто уже не сможет удивить. Но у нее возникло подозрение, поднимавшееся из подсознания, как смутно запомнившийся сон. Они начали этот разговор с Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера.
Тихий голос Глории прорвался сквозь мысли Кейт.
– В те дни пресса не была столь навязчива, как сегодня, хотя предположения, что Юнити может быть беременна, кое-кем озвучивались. Но она вернулась в Англию упакованной в огромное одеяло, так что ничего сказать точно было невозможно. Ее доставили в о-очень закрытый роддом в Оксфордшире, который называется Хилл-Вью-Коттедж. Именно там она родила.
Кейт сделала глоток вина, зачарованная, но все больше озадаченная.
– Когда Гитлер узнал, что Юнити родила сына, он, естественно, был в восторге. Он…
– Гло, это все имеет какое-нибудь отношение к Гессу и его полету в Шотландию?
– Потерпи, я именно к этому все и подвожу, – продолжала Глория. – Как я уже говорила, Гитлер торжествовал, что ему удалось обрюхатить женщину, пусть даже англичанку. И он думал, что ребенок действительно сможет объединить две страны. И что за мальчик это будет. Сын фюрера, не меньше. Потомок Адольфа Гитлера. Истинный ариец, урожденный нацист. Кроме того, мать ребенка была голубых кровей, настоящая британская аристократка.
Рассказ Глории был настолько полон воодушевления, что Кейт едва ли не видела безумный восторг в глазах фюрера.
– Итак, – сказала Глория, слегка улыбаясь, – мы возвращаемся к его верному заместителю. Гитлер решил, что в Шотландию полетит именно Гесс, чтобы раскрыть правду и сделать безумное предложение об альянсе, если все так и есть. Подпольные сторонники фюрера среди английской иерархии сообщили ему, что Юнити Митфорд была тайно вывезена из роддома в секретное место в Шотландии.
– О парашютировании Гесса в Шотландию возникло много мифов, и только одному можно как-то доверять. Видишь ли, случилось так, что лорд Редесдейл, отец Юнити Митфорд, оставил свою жену и переехал со своей горничной – понимай как хочешь – на крошечный остров у побережья Малл во Внутренних Гебридах, где и пробыл до конца жизни. Поэтому кое-кто ошибочно предположил, что это и было очевидной причиной для полета Гесса в Шотландию. На самом деле у истины было гораздо больше граней.
Кейт уже догадалась.
– Комрек?
– Комрек. В деле участвовал Внутренний двор. Нет, – сказала она, поднимая руку, чтобы предупредить следующий вопрос Кейт. – ВД никогда не был на стороне нацистов. На самом деле, все наоборот. Они были патриотами, но лишь постольку, поскольку это легализовало их и укрепляло их позиции.
Кейт сделала большой глоток вина, а Глория продолжила говорить.
– В замке Комрек согласились принять Юнити и ее ребенка. И, собственно, именно благодаря интригам Внутреннего двора до Гитлера дошла весть, что его с Юнити ребенок тайно содержится на попечении в замке.
– Интригам? Почему ты так говоришь? – спросила Кейт.
– Потому что кто-то, возможно, сам Черчилль, разработал простой, но хитрый план положить конец немецкой враждебности, сообщив Гитлеру, что его ребенок находится на британской земле. Тем не менее, он никогда бы не сработал, если бы Гитлер узнал всю правду. На самом деле, наоборот, – повторилась она.
Кейт была смущена.
– Что ты имеешь в виду под «всей правдой»? – сказала она. – Я не понимаю.
Глория мрачно улыбнулась.
– Потому что ребенок Юнити был не сыном, как сообщили Гитлеру, но дочерью. И даже в таком раннем возрасте по чрезмерно большой голове девочки и другим физическим атрибутам было очевидно, что дочь Юнити и Гитлера была и всегда будет слабоумной.
Пока сумасшедшие шли к нему шаркающей походкой с бесполезно болтающимися по бокам руками, Эш озирался в поисках спасения. Позади него, в конце коридора, была большая, крепкая на вид деревянная дверь, а напротив лифта была дверь камеры, открытая настежь огромной волной давления, порожденной ускоренным прибытием древнего «катафалка».