– Ты ничтожество, вест, – презрительно бросил Кнуд. – Я мог бы долго рассказывать, кто ты такой и кем был твой ублюдок-папаша, но у меня нет времени. Меня ждет величие. А тебя заждались черви.

Последний удар Кнуда был молниеносен и страшен. От таких ударов не уворачиваются – это невозможно. После такого удара полагается застыть на миг – и рассыпаться на куски, обильно разбрасывая вокруг собственные потроха.

Зигфрид не стал этого делать. На какие-то сотые доли секунды он оказался быстрее противника. Наверное, потому, что тот не ожидал такой прыти от уставшего, сдавшегося воина. Однако Зигфрид устал не настолько, насколько этого хотелось бы его врагу.

Старое ковбойское правило: умеешь считать до десяти – остановись на восьми.

У веста не было меча. Но были руки и сила. Удар плеча – и Кнуд с воплем сорвался с крыши. Можно было ожидать чего угодно от этого падения – удара, ломающего кости, криков боли, требований продолжить бой. Но только не такого исхода.

Яркая вспышка, упругий хлопок – и воздух наполнился красноватой взвесью с омерзительным привкусом крови.

– Какого дьявола… – Зигфрид устало опустился на колени, поглядел вниз, стирая с лица кровавую пыль. Перевел взгляд на Кронуса. – Ты же обещал отключить микроволновую защиту!

– Я просто подумал: вдруг ты окажешься чересчур великодушным и оставишь ему жизнь, – невинно сказал кио. – И решил подстраховаться.

Зигфрид снова поглядел вниз, тяжело поднялся.

Теперь все смотрели на плотную группу истов. Амазонки держали их на прицеле, исты же не выказывали ни тени страха. Начнись сейчас бой – неизвестно, на чьей стороне окажется перевес.

Вест подобрал меч – и демонстративно бросил его в ножны, закинул те за плечо. Неторопливо подошел к истам, спросил:

– Честный ли был бой?

Мрачный крепыш, стоявший впереди, неохотно признал:

– Претензий не имеем.

– Тогда по кодексу вестов – я ваш новый вождь.

– Мы не весты – мы исты, – сквозь зубы процедил крепыш.

– Это не меняет сути. Как новый вождь, я предлагаю вам два варианта: отправиться со мной в Форт, новую обитель вестов, или выбрать свой путь. В любом случае, здесь вам оставаться нельзя.

– Это еще почему?

– Гробница больше не даст вам власти над соседними племенами. И боюсь, скоро сюда придут новые мстители, – Зигфрид кивнул в сторону амазонок. – Они не простят вам многих лет унижений и страха.

Исты тихо переговорили, и крепыш снова вышел вперед.

– Мы уйдем, – сказал он. – У нас своя дорога, с Фортом и Кремлем нам не по пути.

– Это ваш выбор, – кивнул Зигфрид.

– Пусть трое суток никто не идет по нашим следам, – добавил крепыш.

– Могу гарантировать лишь сутки, – сказал вест. Кивнул в сторону амазонок. – Они жаждут мести за своих сестер. Скоро сюда подойдут и другие. Так что времени у вас мало.

С вершины Гробницы они наблюдали за вереницей черных фигур, уходящих на северо-восток, к бледной полоске Ярославского шоссе. Исты выбрали свою дорогу. Каждый волен выбирать собственный путь – пусть даже иногда, на редких развилках, как считает мудрая Ба. Все же лучше, чем единственная укатанная колея.

– Вот ты и свершил свою месть, – произнес Книжник. – Стало тебе от этого легче?

– Нет, – Зигфрид сокрушенно покачал головой.

– Вот видишь, я всегда говорил: смерть человека не приносит счастья, даже если это смерть твоего врага…

Зигфрид странно поглядел на него, приподнял брови, сказал:

– Мне стало бы гораздо легче, если бы я проткнул мечом его гнилое брюхо, провернул клинок для верности – и увидел, как он харкает кровью, как гаснет его тухлый взгляд. А так – только пшик, облачко дерьма в атмосфере – и никакой радости.

Слова застряли у Книжника в горле.

Сколько ни водись с вестом, а понять его все не выходит. Потому как весту – вестово, а кремлевскому – кремлевское. И тут уж остается как-то мириться друг с другом. Всем нам нужно мириться друг с другом. Хотя бы чтобы просто уживаться на этом свете.

Вот, как с этой страшной с виду крысособакой. Если уж с ней удалось ужиться, то и люди как-то сумеют однажды договориться.

Хоть когда-нибудь.

– Ну что, Грымза, – потрепав мутанта за уродливое ухо, сказал Книжник. – Помнишь обратную дорогу?

Грымза вильнула в ответ длинным крысиным хвостом. И тявкнула. Совсем по-собачьи.

Эпилог

Он снова и снова перелистывал древнюю записную книжку. Послание мертвого майора не давало покоя. Здесь было множество запутанных сведений, некоторые из которых обещали серьезные открытия – для него, для всех людей Кремля. Тот, кто писал эти строки, знал, что такое настоящая беда, и всеми силами пытался донести до людей свои чувства. Но разве кого останавливали от глупости и преступлений чьи-то уговоры, доводы, мольбы? Нет, люди не желают останавливаться в самой своей излюбленной забаве – истреблении себе подобных.

Книжник листал пожелтевшие страницы, ловя странные, непонятные фразы, слова, отсылки и намеки – такого не найдешь ни в какой книге. Здесь была настоящая жизнь – забытая, страшная, оборванная лютой войной.

Чья-то тень легла на страницу. Вздрогнув, Книжник поднял взгляд. Большая, красивая бабочка сидела на уголке записной книжки. Хлопнула крыльями – и полетела. Парень огляделся – недоуменно, как в первый раз. Здесь тоже была жизнь. Но совсем другая.

Реальная. Как эта прекрасная бабочка, что порхает в свежем, ароматном воздухе…

– Ох, ты ж…

Зеленая мерзкая тварь молниеносным движением слизнула прекрасное создание и теперь с аппетитом хрустела нежными крылышками. Парень тихо рассмеялся. По возвращении Чащоба уже не казалась ему тем жутким растительным адом, как по пути сюда – по пути в неизвестность. Наверное, потому что больше всего пугают не реальные угрозы, а именно неизвестность – мутная, вкрадчивая, подлая.

Тихо подбежала Травинка – легкая и свежая, как все жители Чащобы. Как бы совместить технологии, все еще оставшиеся в мире, и удивительные свойства этого леса? Глядишь, можно было бы очистить Землю от скверны, и попытаться все начать заново…

– Тебя Ба зовет, – сообщила девочка, с интересом разглядывая предмет в его руках.

– Хочешь посмотреть? – парень протянул ей записную книжку.

– Не, – девочка покачала головой. – Страшно.

Семинарист кивнул. Действительно страшно. И зачем он сам лезет туда, где страшно? Чего ему не сидится дома, в Кремле?

В доме у Ба все было по-прежнему. Хозяйка, как обычно, перебирала лесные травы, да варила свое пахучее варево.

– Звали, Ба? – вежливо спросил Книжник.