– Да не говори. Сам кумекаю, чё почем. Сначала эта Анна сгинула в «жаровне», потом Гоша так глупо погиб. Щас Фотон. Не знаю как, но… херово это все, неправильно!
Орк промолчал. Он никогда не умел чётко и красиво излагать свои мысли, был скуп на слова и не умел вести полемику, но каждому свое. Зато как боец был на высоте. И как друг и боевой товарищ. Пять раз ляжет на амбразуру Матросовым, десять раз будет гореть в самолете Гастелло, а на выручку придет и грудью встанет перед опасностью, защитит, поможет, прикроет.
Никита слез с груды металлолома, приобнял Орка, поворошив его «теннис» на голове.
– Все путем, боец, все путе-е-м!
Пока навьючивались, пришла весть от Холода. Они собирались сделать боевой марш-бросок по периферийной улице Лунинска до моста. Которого не было в наличии. Никита озвучил новость и акцентировал проблему переправы.
– Что делать будем, бойцы? Слушаю варианты, только скоренько.
Варианты и предложения посыпались, как из рога изобилия. Но все не то. Лодка Егеря не могла помочь – легкая, слабая. Подручных средств и инструментов для восстановления моста или иной переправы не наблюдалось. Да и времени в обрез. По воздуху отбой, под заразной водой, кишащей, как предупредил старик, всякими хищными тварями и паразитами, тоже никак.
– Ну что, здорово. Прям конгресс академиков РАН, ёптеть! Блин, игра в «Слабое звено», где вы все – слабые звенья. И я такой же, ядрен батон. Пока думаете дальше, господа профессора, я Рогожину черкану.
Что написал Истребитель и кому именно, бойцы не увидели, так как он отсел в сторонку. И содержания СМС не сообщил никому. Но когда снова присоединился к товарищам, почесал нос и, тупо рассматривая шумевшую на ветру листву ивы, произнес:
– Так, бойцы, коммунисты есть среди вас?
Бойцы вскинули головы, нахмурились, скривились.
– Ну и рожи у вас, бандерлоги! – Никита засмеялся. – Пошутил я. Хотел добровольцев послать, одних устранить посты на реке, других Чащобу рубить на гать речную. Гы-ы.
Все заулыбались, расслабились, но Бродяга, оперевшись на локоть, серьезно заявил:
– А что, командир, это идея!
– Ты про что, сталкер? – Никита вмиг перестал гримасничать.
– Про ликвидацию часовых и гать через реку. Только не бревенчатую, разведка. А немного другую, – сказал Бродяга и показал на старую баржу на той стороне водоема.
Наконец и Эскимо справился с ухмылкой и тоже взглянул в направлении руки сталкера.
– Как снять дозоры, ты, разведчик, сам знаешь, решай. А насчет баржи? Я тут на стреме, вы туда все на лодке Егеря пару ходок. Спихните ее в воду, только гляньте, днище целое или как. И толкните по главной струе течения, самосплавом добежит, встанет, куда надо.
– Думаешь?
– Ха, а то! Смотри, какая осадка у нее. Высота по навесу и крыше капитанского мостика вона какая. Почти вровень с огрызками моста.
– А если не застрянет?
– Если, если, – передразнил сталкер, – надо направить так, чтобы чётко застряло это корыто. Ну что, сбацаем?
– Ну, ты молоток, Бродяга! Нам особо выбирать не из чего. Работаем, парни.
Он отдал кое-какие распоряжения бойцам. Бродягу снабдили автоматом и запасными магазинами, уложили так, чтобы он смог контролировать опушку Чащобы и тыл группы. Сами, оставив себе легкое стрелковое оружие, заточили несколько ивовых шестов, приготовили моток веревки (из запасов Орка) и сели в круг, обговаривая последние детали.
Никита разбил отряд на две части. Сам он с Орком двинул по прибрежной «зеленке» к мосту для устранения постов охраны, а остальных зарядил на баржу.
Прошло пять минут, десять. Полчаса.
Бойцы в две ходки переправились на тот берег, занялись спуском на воду ржавого корыта. Приходилось постоянно маскироваться и сохранять тишину. В ход пошли лаги, шесты, веревки и мышечная сила. Полупритопленная в реке баржа сначала неохотно, затем более податливо начала сползать в воду. Под ногами чавкала грязь, извивались потревоженные аскариды, булькала жижа и лопались пузыри донных отложений. Мужики с тихим матом и кряхтением дружно ворочали посудину, изредка переговариваясь.
Никита, сразу определивший себе путь посуху (на измочаленные и изъеденные радиацией кроссовки было страшно смотреть), двигался вдоль опушки Чащобы, медленно и аккуратно прощупывая ее на предмет подлянок и аномалий. Кусты бузины, высокий борщевик, легкая холмистость и маскнаряд «леший» позволяли ему скрытно пробираться к намеченной цели.
Орк полз в прибрежной полосе трав и кустов, обычно затапливаемых в половодье. Прекрасно зная свои задачи и намерения, спецназовцы слились с окружающей средой, дали волю адреналину и мышечной памяти натренированных тел.
Пост наемников находился левее разбитого шлагбаума и представлял собой оконтуренную мешками с песком ячейку на двух человек. С РПГ-7 и автоматами. Третий боец в синей униформе постоянно торчал в бетонном доте, в трех метрах от наружного поста. Рация «Nokia», легкий пулемет РПК-74, пара выстрелов к РПГ-7 и топчаны для сна, собранные из пустых ящиков, – вот и все убранство укрепточки.
Замаскированный блокпост «Бастиона» казался куда надежнее, чем у наемников. Железобетонная коробка, видимо, раньше приготовленная для строительства капитальных гаражей, колючая проволока, аномалия «холодец», осколочные и сигнальные растяжки, тяжелое вооружение. Последнее было представлено ЗРК «Эмпайр», пулеметной турелью с самонаведением, РПГ-7 и парой «Стингеров», а также ранцевым огнеметом типа FZ и старой «базукой». С таким арсеналом четверо бастионовцев в южном дозоре Лунинска чувствовали себя, наверное, как у Христа за пазухой. Точнее, у Ока Зоны!
Но это если не брать во внимание угрозу со стороны российского спецназа ГРУ!
Обменявшись жестами с Орком и подробно изучив расположение противника, Истребитель дал отмашку к началу захвата.
Очень своеобразно дал. Нестандартно.
Он зарядил магазин с СП-6 одним, менее дорогим ПАБом, прицелился куда-то в правый сектор и коротко нажал спусковой. «Вал» тихо лязгнул и замер, исчезнув в траве. Пуля звякнула по куску стекла в кабине баржи, рассыпав его на мелкие осколки. Кэп кивнул сам себе, свесился с борта и озвучил товарищам ЦУ.
Через минуту судно, мерно покачиваясь на воде облезлыми бортами в космах водорослей и тины, медленно поплыло к мосту. Предварительно оснащенное торчащими из иллюминаторов шестами и арматуринами суденышко теперь было похоже на щербатого ежа с редкими иглами на спине. Задумка заключалась в том, чтобы достигнувшая моста баржа застряла между его опорами, зацепившись этими импровизированными распорками. И безопасно и ловко.
Так, в общем-то, все и вышло. Самосплав судна длился минут двадцать, после чего ржавое корыто а ля «Летучий Голландец» брякнуло кормой в опорный столб моста и уперлось носовой частью и торчащими арматурами в смежную колонну. Застряло наверняка. Что и требовалось доказать!