– То, что вы предлагаете, – это преступление! – воскликнул он.
– Преступление?! – Берш тоже повысил голос. – Преступление случится, когда вашего сына где-нибудь в подворотне или в подъезде зарежут неизвестные бандиты за то, что он не отдал им карточный долг! Вот это действительно будет преступление! А то, что я вам предлагаю, будет услугой, причем взаимной. Вы снабдите меня документами, достать которые для вас, я повторяю, не составит труда. А я, в свою очередь, передам вам столь нужные для вашей семьи деньги. Вы только представьте, Валерий Германович, – вы раз и навсегда решите все проблемы с бандитами, сможете отремонтировать свою машину или вообще купить себе новую! Потому что денег, которые вы получите, с лихвой хватит на все. Представили? Так неужели всего этого благополучия не стоит маленькая сделка, про которую никто и никогда не узнает, а, Валерий Германович?
При необходимости Петр Берш мог быть очень убедительным. И сейчас он видел, что его слова достигают цели. Инженер обхватил голову руками и низко наклонил ее. Но Берш видел, что в лице Гончарова что-то изменилось. Черты его лица разгладились, а из глаз исчезло отрицание, которое сохранялось до последнего момента. Инженер-конструктор покорился судьбе. Горькую пилюлю требовалось подсластить, чтобы принимаемое решение не было для него особо тягостным, поэтому вербовщик сказал:
– Валерий Германович, поверьте мне, существующие проблемы не стоят ваших переживаний. К тому же другого пути их решения у вас просто нет.
– Да-да, я понимаю, – еще ниже наклонив голову, пробормотал инженер. – Но скажите, для чего вам потребовались эти… чертежи? Ведь изготовить ядерную бомбу в домашних условиях невозможно.
«Верно! – мысленно воскликнул Берш. – И поэтому в следующий раз ты передашь мне собранный на вашем заводе боеприпас! Но чтобы решить, как это сделать, мне необходимо знать последовательность этапов сборки и главное – куда попадает готовая боеголовка со сборочного участка».
– Валерий Германович. – Разведчик изобразил на лице обаятельную и располагающую к откровенности улыбку. – Неужели я похож на человека, который намерен заняться изготовлением ядерной бомбы? Поверьте, ни у меня, ни у той организации, которую я представляю, нет таких планов. Все, что мы хотим знать, это то, насколько безопасна отечественная технология производства ядерного оружия и насколько собранные по этой технологии боеприпасы безопасны для последующего хранения, как заявляют об этом наши военные.
Последние слова собеседника совершенно запутали Валерия Гончарова. Именно этой цели Берш и добивался. Чтобы еще больше дезориентировать инженера, профессиональный разведчик добавил:
– С организацией, которую я представляю, сотрудничают многие наши отечественные физики-ядерщики. Поэтому мы сумеем оценить достоверность предоставленных вами сведений.
Последним заявлением Берш преследовал две цели: убедить Гончарова в возможности проверки его информации и доказать инженеру, что он не единственный российский атомщик, сотрудничающий с мифической организацией. Совершать коллективное предательство всегда легче, чем в одиночку. Для разведчика данное наблюдение являлось азами оперативной психологии.
– Значит, вы вовсе не собираетесь создавать ядерное оружие? – с надеждой спросил Гончаров.
В душе физик понимал, что занимается самообманом, а его вопрос продиктован желанием уйти от реальности. Для чего еще может потребоваться технология сборки ядерного оружия, если не для производства боеприпасов? Но он гнал от себя эту мысль, потому что просто не хотел верить самому логичному объяснению. И Берш, конечно же, не стал его разубеждать:
– Что вы, Валерий Германович, мне даже удивительно, как вы могли такое подумать!
24.05, четверг, 18.20
Юра оказался абсолютно прав. По спецшоссе за целый час нашего наблюдения проехало всего четыре машины. Юра знал каждую из них и всякий раз сообщал мне на ухо, кто в данный момент мимо нас проезжает. Поэтому я мог не сомневаться – того, кто установил возле шоссе фотокамеру, среди проехавших не было. Гораздо больше меня волновало, не видна ли наша засада с дороги. Мы с Юрой улеглись в придорожном кювете, укрылись куском брезента, который очень кстати оказался у Юры в машине, а поверх брезента накидали сухого валежника и прошлогодней травы. Нет, увидеть нас было невозможно. В этом я убедился лично, когда велел Юре улечься под брезент, а сам несколько раз прошелся по шоссе, проверяя, насколько хорошо он замаскировался. Но те, кто устанавливали фотокамеру, а затем меняли в ней кассеты, могли хорошо изучить окружающую местность. Тогда они наверняка помнят, что в придорожном кювете никакого валежника раньше не было. Оставалось только надеяться, что человек, который придет за кассетой, не заметит наваленную нами кучу веток или просто не обратит на нее внимания.
– Слушай, а на каких машинах приедут парни из управления? – шепотом спросил у меня Юра.
– Откуда же я знаю, – так же шепотом ответил я.
– А если мы их не узнаем? – высказал сомнение мой напарник.
– Не волнуйся, узнаем, – успокоил я его.
Уж своего коллегу опера я узнаю даже в толпе, не то что на безлюдной дороге. К тому же на машине у парней из управы должны быть нижегородские номера. Главное – узнать явившегося за кассетой наблюдателя. Вот о чем в первую очередь следует беспокоиться. В данном случае безлюдность места играла нам на руку, так как любой незнакомец скорее всего и окажется тем самым наблюдателем. Действия явившегося за кассетой человека я представлял себе так: он приезжает на машине, выходит якобы для того, чтобы отлить. В поисках подходящего места направляется к придорожным кустам. Там справляет свою нужду, меняет в камере кассету и возвращается к машине. Все выглядит вполне естественно.
Я настолько убедил себя в том, что наблюдатель обязательно должен приехать на машине, что, когда вдруг из лесополосы вышел человек, в первый момент невольно растерялся. Пешком! Во всяком случае, шума мотора подъезжающей машины я не услышал. Я толкнул Юру локтем в бок:
– Знаешь его?
Юра отрицательно помотал головой. А незнакомец тем временем уверенно приближался к шоссе, а может быть, и к кустам с фотокамерой. Вскоре он подошел достаточно близко, и я смог его как следует рассмотреть. На вид парню было лет двадцать пять. Его комплекцию скрывала брезентовая куртка-штормовка, но впечатление качка он не производил, так как из ворота штормовки торчала довольно тонкая шея. На голове у парня была выгоревшая на солнце бейсболка, а в руках какая-то смешная авоська и удочки. Обыкновенные разобранные бамбуковые удочки.
– Здесь что, рыбу можно ловить? – стараясь говорить тише, спросил я у Юры.
– Здесь нет, но, если пройти дальше примерно пару километров, будет небольшой пруд. Там действительно местные мужички рыбу ловят. Только что же он в такую даль пешком поперся? – задал встречный вопрос Юра.
– Не у каждого же есть машина…