Берш недовольно поморщился. Ему не нравилась ни выдающая себя за бразильянку певица, ни само эротическое шоу с вульгарными и явно бездарными актрисами. Берш взглянул на Шона. На его губах, напротив, застыла плотоядная улыбка. «Как ему может нравиться эта безвкусица? – раздраженно подумал руководитель службы безопасности, наблюдая за агентом. – После лучших варьете Европы и Америки – как не увидеть разницы между профессионализмом и халтурой?»
– Браво! Давай еще, детка! Иди сюда, мы тебя утешим!
Мысли Берша оказались прерваны громкими выкриками и резкими хлопками. Так публика отреагировала на окончание выступления певицы. Девушка на сцене отошла от микрофона и провела по телу руками, демонстрируя его совершенство. «Тогда уж начала бы мастурбировать прямо на сцене. Большинству это бы точно понравилось», – оценил Берш финал композиции.
– Ты зря хмуришься, – увидев недовольную ухмылку на лице Берша, заметил Шон. – Девочка, конечно, такая же бразильянка, как мы с тобой, но в последнем куплете ей удалось выжать вполне натуральную слезу. Так что талант у певички есть.
Берш перевел взгляд на Шона и понял, почему ему не нравится и программа, и вся обстановка ночного клуба. Причиной беспокойства и раздражения является элементарный страх перед сидящим рядом с ним человеком. Берш понял, что после встречи с «агентом-ликвидатором» в переходе метро, едва не закончившейся для него трагически, он уже никогда не сможет избавиться от внушаемого Шоном страха.
– Я бы хотел еще раз поблагодарить тебя за услугу. Тогда, в КПЗ, ты сработал просто блестяще, – льстиво заметил Берш, обращаясь к Шону.
Наемный убийца тоже почувствовал волну страха, исходящую от заказчика. Ощущение, что он может напугать даже собственного куратора, оказалось довольно приятным. Поэтому в ответ Шон усмехнулся и сказал:
– Спасибо за благодарность, но мне вполне хватило моего гонорара.
В облике Шона уже ничто не напоминало зачуханного интеллигента, задержанного два дня назад патрульным нарядом милиции возле казино «Адмирал». Процесс обратного превращения начался сразу после выхода из КПЗ и занял менее двух часов. Ровно столько времени потребовалось Шону, чтобы привести себя в порядок и избавиться от своего «рабочего» костюма. В иных обстоятельствах костюм можно было и сохранить до тех пор, когда вновь потребуется прибегать к испытанному образу. Но как профессионал он, конечно, знал, что в кармане пиджака сохранились микрочастицы яда, использованного при покушении на сутенера. Такую улику ни в коем случае нельзя было оставлять следствию, и пиджак сгорел в пламени его домашнего камина, пока сам Шон принимал душ, смывая с себя пыль и запахи милицейской камеры. Отправляясь на встречу в ночной клуб, Шон надел один из своих лучших английских костюмов, а для усиления эффекта повязал элегантный галстук-бабочку. Последняя деталь оказалась явно лишней. Большинство посетителей ночного клуба не были столь придирчивы в выборе одежды. Как успел разглядеть Шон, некоторые даже пришли в откровенно мятых рубашках или вовсе без галстуков. Впрочем, Берш тоже оделся элегантно, и рядом с ним собственный наряд уже не казался Шону чересчур изысканным.
– Будем считать, что реверансы закончены. Можешь переходить к делу, – продолжал Шон, заметив, что куратор никак не может собраться с мыслями после его бесцеремонного ответа. – Ведь не ради благодарности ты вызвал меня на встречу.
– Ты прав, – ответил Берш, старательно изображая улыбку. Но в темноте напряжение лицевых мышц оказалось совершенно напрасным. – Мне вновь нужна твоя помощь.
– Кто же мешает тебе на этот раз? – вполне искренне усмехнулся Шон.
Берш сделал вид, что не расслышал его последнего вопроса.
– Один человек обещал мне помочь. Но боюсь, что, когда настанет срок выполнить обещание, он может и передумать. Поэтому мне нужно, чтобы в этот момент рядом с ним оказался ты и при необходимости помог ему советом или действием.
Шон изумленно взглянул на заказчика. Ничего подобного ранее ему слышать от куратора не доводилось. Но мозг наемного убийцы быстро перебрал все возможные смысловые варианты странной просьбы и безошибочно выдал верный ответ:
– Как с тем директором детективного агентства?
– Да, – коротко ответил Берш.
– И кто же этот человек?
– Главный инженер одного оборонного завода, – ответил Берш.
В течение следующих пяти минут он в деталях изложил агенту суть предстоящей задачи. Шон слушал молча, ни мимикой, ни движениями не выражая своего отношения к его словам. Со стороны могло показаться, что он вообще не слушает, так как взгляд Шона был обращен на сцену, где после скрывшейся за кулисами певицы появились две стриптизерши, остервенело сдирающие друг с друга одежду. И только когда куратор закончил, Шон сказал:
– Ты знаешь – это не мой профиль.
– Знаю, – не стал спорить Берш. – Но и ты знаешь – больше мне не к кому обратиться. С такой задачей можешь справиться только ты.
Вместо ответа Шон вынул из стоящей на столике изящной подставки бумажную салфетку и, что-то быстро написав на ней, передвинул по столу к своему соседу. Берш взял в руки салфетку и в свете горящей свечи прочитал сделанную на ней размашистую надпись «500 000».
– Это хороший гонорар, – заметил Шон, видя, что заказчик медлит с ответом. – Думаю, не ошибусь, если предположу, что цена того предмета, который ты с моей помощью собираешься вывезти с завода, на несколько порядков больше.
Агент был абсолютно прав, тем не менее Берш попробовал возразить:
– Его еще нужно продать. Ты же просишь деньги сейчас.
– Разумеется. Впрочем, я не настаиваю. Если хочешь сэкономить, попробуй сам убедить своего человека.
Собственное предложение показалось Шону настолько забавным, что он не сумел сдержать непроизвольно возникшей улыбки. И улыбался он ровно до тех пор, пока заказчик не вернул ему салфетку, сопроводив словами:
– Контракт твой. Действуй.
Получив согласие, Шон взял со стола салфетку и смял ее в бумажный шарик. После этого он начал мять шарик в ладонях, пока тот не превратился в труху.
– Как ты предпочитаешь – по счету или наличными? – поинтересовался Берш, следя за руками своего агента.
– Наличными. Действительность вынуждает придерживаться общепринятых в родном отечестве форм, – ответил тот.
Теперь встречу можно было заканчивать, и Берш с облегчением встал из-за столика.
– Уходишь? – безразлично поинтересовался Шон. – А я, пожалуй, еще задержусь.
И вновь повернулся к освещенной софитами сцене, где полностью избавившиеся от одежды стриптизерши занялись лесбийской любовью.
4.06, понедельник, 07.05
Когда мой начальник ведет расследование, он забывает буквально обо всем. Даже о том, что его подчиненный может остаться голодным. В чем я очередной раз убедился, заглянув сегодня утром в гостиничный номер Чернышова. Местные коллеги устроили нас в заводскую гостиницу АМСЗ. Только мне достался обычный номер, а Чернышову «полулюкс». Разница заключалась в том, что у Чернышова в номере имелся холодильник, телевизор и электрочайник, а у меня вместо них – вторая кровать, на которой, правда, никто не спал, так как я жил в номере один. По той причине, что холодильник и чайник имелись только у Павла Андреевича, мы с ним договорились завтракать в его номере. Однако, когда я в предвкушении чашечки кофе и пары-тройки бутербродов вошел в номер Чернышова, то обнаружил полное отсутствие того и другого. Вместо того чтобы готовить бутерброды или хотя бы кипятить воду для кофе, мой начальник сидел за столом и вычерчивал на листе бумаги какие-то схемы. Страсть Павла Андреевича к прикладному черчению нам с Олегом Муромцевым хорошо известна. Не буду спорить, составленные Чернышовым схемы часто помогали нам понять расстановку сил во время проведения оперативной комбинации и даже замысел противника. Но ведь не в ущерб завтраку следует заниматься чертежным проектированием! Я укоризненно посмотрел на Чернышова и, забрав с холодильника электрический чайник, пошел наливать в него воду. Чернышов, по-моему, даже не заметил моего осуждающего взгляда, настолько увлекло его собственное занятие.