– Вы в курсе ситуации на Свердловском электромеханическом?! – спросил у чиновника Тумский, когда до того наконец удалось дозвониться.
Контроль за ситуацией на отдельных предприятиях отрасли не относился к служебным обязанностям чиновника, но отрицательный ответ не является основанием для получения гонорара, так как не относится к категории оказанных услуг. Просчитав все это в голове, чиновник осторожно ответил:
– А что вас конкретно интересует, Геннадий Семенович?
– Меня интересует решение последнего собрания акционеров, состоявшегося в прошлую среду, двадцать третьего числа, – ответил Тумский.
На другом конце телефонной линии чиновник аппарата правительства облегченно перевел дух: «Решение собрания акционеров СЭЗа наверняка можно получить в Министерстве промышленности. Если собрание состоялось еще в прошлую среду, отчет о нем уже должен был поступить в канцелярию министерства».
– Подошлите мне завтра своего человека, я передам ему копию интересующего вас документа, – ответил он Тумскому.
– Завтра?! Но мне оно требуется сегодня, сейчас! За что я плачу вам деньги, если вы не можете своевременно обеспечить меня нужной информацией?
Чиновник аппарата правительства сглотнул подступивший к горлу комок. Он не допускал, что его рабочий телефон может прослушиваться, тем не менее говорить по открытой линии о какой-то оплате, конечно, не следовало. Поэтому чиновник постарался побыстрее закончить ставший опасным разговор.
– Геннадий Семенович, я немедленно займусь вашим вопросом, – заверил он Тумского. – Как только получу информацию, сразу же перезвоню.
Сказав последнюю фразу, чиновник тут же отключился. Услышав короткие гудки, Тумский раздраженно бросил трубку на рычаг. «Черт знает что! – гневно подумал он. – И этот мальчишка позволяет себе так со мной разговаривать! Он уже забыл, сколько выкачал из меня за свои мелкие услуги! Эти молодые волчата уже совсем обнаглели! Хотят получать деньги за просто так, ничего не делая! Уже не деньги, а только страх может заставить их повиноваться!»
Чиновник аппарата правительства перезвонил через полтора часа.
– Геннадий Семенович, я выполнил вашу просьбу, получил копию решения собрания акционеров СЭЗа, – объявил он Тумскому, – но сделать это оказалось нелегко. Дело в том, что собрание акционеров состоялось не в прошлую среду, как вы говорили, а лишь вчера, в воскресенье. Естественно, что отчет о нем еще не поступил в Москву. Чтобы получить протокол собрания и копию решения, мне пришлось напрямую обратиться на Свердловский электромеханический завод. И моя просьба переслать документы по факсу, конечно, вызвала удивление у руководства завода.
– Все ваши дополнительные усилия будут оплачены, – не дослушав чиновника, ответил Тумский. – Сейчас к вам подъедет…
Геннадий Семенович на секунду задумался: «Послать секретаря? Но ему придется еще добираться до Москвы. В лучшем случае он сможет подъехать к Дому правительства только через час, да еще час на обратную дорогу. Ковалев! – вспомнил Тумский. – Он сейчас должен находиться в Москве».
– К вам подъедет мой человек, – сообщил Геннадий Семенович своему собеседнику. – Он будет на черном «Саабе» с номером… – Тумский продиктовал номер машины Андрея Ковалева, – передайте документы ему.
Закончив разговор, Тумский не швырнул трубку на телефонный аппарат, а, наоборот, опустил ее очень медленно. Его раздражение и злость сменились полным недоумением, а в мозгу прочно засели слова: «…не в прошлую среду, а лишь вчера, в воскресенье».
28 августа, понедельник, 18.00
Он удивился, с какой жадностью Тумский схватил привезенные им бумаги. По дороге Ковалев бегло просмотрел полученные от какого-то тощего клерка документы, поэтому знал, что речь в них идет о прошедшем собрании акционеров Свердловского электромеханического завода. Однако Ковалев не предполагал, что эти документы вызовут у его босса такой интерес. Тумский даже не понес документы в свой рабочий кабинет. Он впился в них прямо в холле, где встретился с Ковалевым. Пока Тумский читал привезенные бумаги, Ковалев устроился в том же кресле, где уже сидел во время утреннего визита, и принялся с интересом наблюдать за боссом. По мнению Ковалева, Тумский сейчас выглядел просто смешно. Он дрожащими руками перелистывал полученные бумаги и, впившись взглядом в очередной лист, начинал мелко трясти головой.
«И этот жалкий старик, напоминающий паралитика, – крупнейший торговец оружием, состояние которого оценивается миллионами долларов, а общая сумма совершенных сделок вообще не поддается исчислению, – думал Ковалев. – Это благодаря бешеным деньгам он сумел подчинить себе всех работающих на него людей. А отними их у него, и он превратится в обыкновенного жалкого и беспомощного старика. Но такие деньги нельзя отнять, так как они не лежат в кубышке, а крутятся на счетах в различных банках, разбросанных по всему миру. Их нельзя отнять, – повторил про себя Ковалев, – и нельзя заработать, выполняя его заказы. После сегодняшней жалкой подачки с надеждой на партнерство следует распрощаться. По-настоящему большие деньги может принести только самостоятельное дело».
Геннадий Семенович Тумский был далек от рассуждений Ковалева. В его душе бушевали совсем другие чувства: «Этот подонок кинул меня! Трахнул меня за мои же деньги! Скупил акции, а потом использовал предоставленное ему право голоса, чтобы провести в совет директоров моих конкурентов! А ведь как складно пел, что собрание акционеров состоялось в среду, когда у него еще не было контрольного пакета! И ведь я ему практически поверил, этому иуде! А какие комиссионные я ему платил! И даже этих денег ему показалось мало! Вот сучонок, иуда, жалкий предатель!» Исчерпав запас ругательных слов, Тумский отшвырнул от себя протокол собрания акционеров Свердловского электромеханического завода, где указывалось, как голосовали держатели акций. Из этого протокола следовало, что его адвокат всеми двадцатью процентами приобретенных акций проголосовал за избрание в совет директоров торговой фирмы «Булат» нижеуказанных людей. Поняв, что его предал собственный адвокат, продавшийся конкурентам, Геннадий Семенович испытал настоящий шок, и его сердце тут же отозвалось ноющей болью. Не раз поступая точно так же со своими партнерами, Тумский не допускал мысли, что и его самого тоже может кто-то кинуть.
Геннадий Семенович закрыл глаза и начал медленно считать до десяти, пытаясь хоть как-то успокоиться. Данную процедуру пришлось повторить несколько раз, прежде чем он обрел способность более-менее трезво мыслить. «Значит, так, – сказал себе Тумский. – Чтобы распоряжаться продукцией СЭЗа, надо иметь во главе «Булата» своих людей. Дожидаться, что нынешнее руководство фирмы сложит с себя управленческие полномочия, бессмысленно. В отставку директора не уйдут, значит, единственный способ избавиться от них – физическая ликвидация». Принимать решения об убийстве людей намного легче фактического выполнения задуманного. Во всяком случае, Геннадий Семенович Тумский, которому обычно становилось плохо от одного вида крови, уже второй раз сделал это без всякого внутреннего затруднения. «Да, именно так, кончить всех троих, – продолжал рассуждать Тумский. – Для выборов нового руководства торговой фирмы вновь соберутся акционеры. Вот тогда со своим блокирующим пакетом я смогу провести в руководство «Булата» нужных людей». Определившись с решением создавшейся проблемы, Тумский враз обрел утраченное спокойствие. Он посмотрел в сторону кресла, где должен был сидеть Ковалев, но его там не оказалось. Посмотрев по сторонам, Тумский увидел, как тот собирает разбросанные бумаги.