– Геннадий Семенович, я тут записал кое-какие соображения по поводу использования группы. Как-нибудь посмотрите на досуге.
И, выходя из машины, папочку ему на заднее сиденье. Старик так ничего и не понял, кивнул и папочку к себе подвинул. Не знал, старый хрен, что в папочке вместо документов лепешка пластита, к которой сумасшедший минер Володя прилепил натяжной взрыватель. «Жаль, что Геннадий Семенович не успел оценить нашу с Володей шутку. Жаль», – улыбнулся Ковалев.
Раз уж все получилось с Тумским, то заставить замолчать какую-то девчонку будет совсем просто. Как ту в Екатеринбурге. Ковалев напряг память, но так и не смог вспомнить имя девушки из отдела кадров Свердловского электромеханического завода, которую он утопил в ванне ее собственной квартиры.
14 сентября, четверг, 09.00
За ночь погода испортилась. Начавшийся еще ночью дождь к утру так и не прекратился. Заполнившие небо тучи всем дали понять, что ненастье установилось надолго. Люди, кутаясь в плащи и кожаные куртки, спешили по своим делам. Автовладельцы проносились по мокрым мостовым, забрызгивая грязной водой собственные авто и зазевавшихся прохожих.
Из-за низких дождевых туч в кабинете полковника Чернышова стало темно. Ему даже пришлось включить свет, иначе, работая с бумагами, приходилось напрягать зрение, а Павел Чернышов этого не любил. Появившись утром в управлении, он первым делом собрал свою оперативную группу, чтобы обсудить ситуацию, кардинально изменившуюся после гибели Тумского. Явившиеся в его кабинет Ветров и Муромцев имели крайне удрученный вид. В какой-то мере они чувствовали себя ответственными за то, что не предотвратили взрыв машины разрабатываемого лица. Ведь «Мерседес» взорвался буквально на их глазах. Аналогичные чувства испытывал и сам полковник Чернышов. Он прекрасно помнил, как приказал Муромцеву прекратить наблюдение за Тумским, опасаясь расшифровки наблюдателей. И сейчас Чернышов винил себя за этот шаг, так как предполагал, что злосчастный фугас попал в машину Тумского после того, как с нее было снято наблюдение.
– Вот отчет экспертов о причине взрыва, – Чернышов поднял со стола несколько скрепленных степлером листов. – Весь отчет я вам зачитывать не буду, сами потом сможете посмотреть. Суть в следующем. В «Мерседесе» сработало взрывное устройство. Не снаружи, не под днищем, а именно внутри, в салоне. Мощность заряда в тротиловом эквиваленте составила девятьсот граммов. Все находящиеся в машине люди: Шартузов, Тумский, его секретарь и водитель – погибли практически мгновенно. Теперь что касается самого взрывного устройства. – Чернышов поднял к глазам листы отчета и зачитал отмеченную им ранее фразу: – «В результате химического анализа обнаружены частицы продуктов распада, образующихся при взрыве пластиковой взрывчатки».
– Той самой, которая была захвачена при нападении на автоколонну в Северо-Кавказском военном округе? – спросил, завозившись на своем месте, Артем Ветров.
– Пока у нас нет образцов взрывчатки, эксперты не могут сказать, из какой партии была взята та, что взорвалась в «Мерседесе» Тумского. Пока ясно одно – это не самоделка, а настоящий пластит промышленного производства.
– Павел Андреевич, я, конечно, так не думаю, но этот взрыв не мог быть случайностью, так сказать, результатом несчастного случая? – волнуясь, спросил Ветров.
– Пластиковая взрывчатка очень устойчива к тряске, ударам, нагреванию и тому подобному. Без детонатора, самопроизвольно, она не взрывается, – ответил за Чернышова Олег Муромцев.
– А если предположить, что Тумский привез на встречу уже готовую мину, как образец, чтобы продемонстрировать ее Шартузову? Только хотел ее показать, а она взяла да и взорвалась, – продолжая настаивать на своем, спросил Ветров.
– Вряд ли, – отрицательно покачал головой Чернышов. – Тумский даже оружия никогда не носит. Вернее, не носил, – поправился он. – А мина – это же чистый криминал, готовая статья. Нет, Тумский не стал бы так рисковать. Если бы он вздумал устроить демонстрацию взрывного устройства, то вместо себя послал бы на встречу с Шартузовым кого-то другого. Вне всякого сомнения, это заранее подготовленное убийство. И объектом покушения являлся сам Тумский, – положив обратно на стол отчет экспертов, заметил Чернышов.
– А может, это боевики Исмаилова решили повторить покушение и мина предназначалась вовсе не Тумскому, а Шартузову? – предположил Ветров. – Хотя в таком случае они заминировали бы не «Мерседес», а «Мазду», – немного подумав, ответил он на собственный вопрос.
– Но кому понадобилось убивать Тумского? – озадаченно спросил Олег Муромцев. – И, главное, я не могу понять, как убийцы могли заложить мину в салон машины. Ведь «Мерседес» никогда не оставался без присмотра. Либо водитель, либо секретарь Тумского всегда находились в машине.
– Вот здесь ты прав, – сказал Павел Чернышов. – Никто посторонний не мог проникнуть в машину. Взрывное устройство в «Мерседес» Тумского мог заложить только свой человек.
– Я тоже думал об этом, Павел Андреевич, но ведь все, кто имел свободный доступ к машине, погибли при взрыве, – возразил Муромцев.
– Значит, есть кто-то еще, – уверенно сказал Чернышов.
– А как насчет механика? – заметил Ветров. – Наверняка у Тумского был свой автомеханик. Механик вполне мог заложить в салон мину.
– Но какой смысл механику убивать своего хозяина? – задал встречный вопрос Чернышов.
– Например, механика могли элементарно подкупить или запугать, – выступил в защиту своей версии Ветров.
– Не думаю. – Чернышов вновь отрицательно качнул головой. – Все же версию с автомехаником следует проверить. Я займусь этим лично. Заодно и присмотрюсь к ближайшему окружению Тумского. Постараюсь найти человека, имевшего доступ к его машине. А вы с Олегом постарайтесь восстановить последний день Тумского с того момента, как он приехал в офис «Нового региона», и до его роковой встречи с Шартузовым в парке. Меня интересует – когда, где и с кем встречался Тумский за это время. Особенно обратите внимание на тех, кого он сажал в свою машину. Возможно, Шартузов был не единственным человеком, кто вчера подсаживался в «Мерседес».
– Ясно, сделаем, – бодро ответил Ветров.
После драматической развязки вчерашней операции Артему Ветрову не терпелось приступить к работе, и он почти силой вытащил за собой из кабинета начальника Олега Муромцева.
* * *
Оставшись в одиночестве, Чернышов сцепил пальцы в замок, положил руки на затылок и опять задумался. Общая картина случившегося никак не складывалась в его голове. Чернышов встал из-за стола, прошелся по кабинету и несколько раз потянулся, разминая плечи. Он никак не мог понять, что его беспокоит, но чувствовал, что в своих рассуждениях упускает какую-то важную деталь. Достал из шкафа электрокофеварку и, наполнив ее водой, включил в сеть. Вскоре вода закипела. Для быстроты приготовления он пил на работе только растворимый кофе, а кофеварку использовал как электрочайник. От чашки горячего кофе по кабинету стал распространяться приятный, щекочущий ноздри аромат. Но вместо ощущения удовольствия Чернышов вдруг вспомнил слова своей Ксении, не раз предупреждавшей, что кофе оказывает вредное действие на сердце. Обучаясь на третьем курсе медицинского колледжа, Ксения Чернышова считала себя чуть ли не академиком в области медицины. «Кажется, Ксения утверждала, что шоколад стимулирует работу мозга, – вспомнил Чернышов другое изречение дочери. – Надо будет купить плитку шоколада и всегда держать в столе. Тогда от кофе, выпитого вместе с шоколадом, будет хоть какая-то польза». За неимением шоколада в данный момент полковнику Чернышову пришлось довольствоваться сахаром.