В штабе Васильченко узнал, что с ним хочет побеседовать прибывший из Москвы полковник Федеральной службы безопасности. Это известие немного успокоило Васильченко. Однако при встрече с Чернышовым держался настороженно. Встреча проходила в кабинете представителя военной контрразведки. Найти в штабе незанятое помещение, где можно было бы спокойно поговорить, оказалось невозможно, и Осипов охотно предоставил Чернышову свой кабинет.
Войдя в кабинет, Васильченко увидел незнакомого полковника, который с интересом разглядывал комнатный цветок на подоконнике. Полковник капитану сразу не понравился. Как истинно военный человек, Васильченко не любил людей, которые наряжаются в военную форму и при этом не умеют ее носить. Сразу было ясно, что полковник всю жизнь проходил в гражданском и за это время военную форму надевал всего несколько раз. Вроде бы все было подобрано по размеру, а все равно форма сидела на нем как с чужого плеча.
– Вы не знаете, как называется это растение? – спросил полковник, указав на цветок.
Васильченко неопределенно пожал плечами и ответил:
– Нет.
Вопрос полковника он посчитал уловкой для установления контакта.
На самом деле Павел Чернышов задал свой вопрос совершенно искренне. Цветок его действительно заинтересовал, а спросить у Сергея Осипова, как он называется, Чернышов не успел. Интерес к комнатным растениям у Чернышова подпитывался его дочерью Ксенией. Биологией Ксения увлеклась еще в детстве, сейчас училась в медицинском колледже и считала незнание названий комнатных растений признаком безграмотности.
– Ну, впрочем, это к делу не относится, – сказал Чернышов, отвлекшись от цветка. – Давайте познакомимся. Меня зовут Павел Андреевич, я начальник оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом.
– Андрей... Георгиевич, – добавил Васильченко после небольшой паузы.
– Андрей, здешние офицеры характеризуют вас как настоящего специалиста по борьбе с чеченскими диверсантами. Я читал ваше личное дело и могу сказать, что такую характеристику вам дают вполне заслуженно, – сказал Чернышов, заметив смущение армейского капитана. – У вас на счету несколько успешных операций, проведенных против чеченских диверсионных формирований и во время предыдущей, и во время нынешней войны. И поэтому я хочу обратиться к вам за помощью.
– Что же это, Федеральной службе безопасности, да еще Управлению по борьбе с терроризмом, вдруг понадобилась помощь военной разведки? – все еще недоверчиво спросил Васильченко.
Чернышов смерил Васильченко внимательным взглядом.
– Андрей, мне не понравился ваш вопрос. Давайте оставим разбирательство о том, чья служба нужнее, а чья даром ест хлеб, для тех, кто находит удовольствие в подобном выяснении отношений. А у нас есть задача поважнее – защитить людей, военных и гражданских, и искоренить терроризм во всех его проявлениях.
Васильченко смутился и не нашел что ответить.
Чернышов уловил перемену в настроении капитана и сказал:
– Я порой говорю жестко, но обижаться на это не стоит. Если нам предстоит работать вместе, думаю, и вы предпочтете, чтобы ясность в наших отношениях была с самого начала.
– Что вы, товарищ полковник, я и не думал обижаться, – ответил Андрей Васильченко. – А за урок спасибо.
Чернышов рассказал Андрею Васильченко о цели своей командировки. Васильченко слушал внимательно. Вызов в штаб группировки уже не казался ему таким уж бессмысленным. Армейскому разведчику впервые встретился человек, который отнесся к борьбе с чеченскими диверсантами с должным вниманием.
– Эх, товарищ полковник, – удрученно вздохнул Андрей Васильченко. – Если бы мы с вами встретились в 1994 или хотя бы в 1996 году, уверен, «призракам» тогда бы не удалось уйти.
Чернышов тут же уловил новое слово и заметил, с каким тяжелым чувством Андрей Васильченко его произнес.
– «Призраки»? О чем ты?
С сотрудниками своей оперативной группы Чернышов разговаривал на «ты». От волнения он и к армейскому капитану обратился точно так же. Но Андрей Васильченко даже не заметил перемены в обращении – настолько прошлые воспоминания захватили его.
– Ну да, вы же не знаете, – еще раз тяжело вздохнул он. – В оперативных документах мы так именовали одну чеченскую диверсионную группу. «Призраки» – это название лучше всего подходило им. Появлялись, как призраки, из ниоткуда и так же в никуда исчезали. А за собой оставляли трупы наших солдат. Я больше года гонялся за ними, и ничего. Мои солдаты выслеживали их на горных тропах, устраивали засады в месте предполагаемых диверсий, все оказалось бесполезно. Когда мы ждали их в одном месте, они наносили удар в другом. «Призраки» никогда не оставляли свидетелей. Захваченных пленных или уводили с собой, или добивали на месте. С конца 94-го года и до момента вывода наших войск из Чечни «призраки» совершили более двадцати диверсионных акций, уничтожая наших солдат и офицеров, захватывая оружие, военную технику, боеприпасы. И за все это время мы так ничего и не узнали об этой диверсионной группе.
– А вы, Андрей, ничего не путаете? – настороженно спросил Чернышов. – Перед поездкой сюда я просматривал материалы о деятельности чеченских диверсантов во время военной кампании 1994 – 1996 годов. Там нет упоминания о той диверсионной группе, о которой вы говорите.
– Ну да, конечно. Все документы оформляла военная контрразведка, – сказал Андрей и отвернулся, чтобы Чернышов не увидел его беспомощного взгляда. – Контрразведчики, проводящие расследования по факту диверсий, не усмотрели признаков действий одной и той же группы. Но я-то был там, и мои солдаты тоже были! И я вам со всей ответственностью заявляю: почерк во всех диверсиях один и тот же! Но контрразведка даже не стала меня слушать. Все наши документы отправили назад, а мои собственные выводы посчитали плодом воображения.
– У вас сохранились документы собственного расследования? – спросил Чернышов.
– Сохранились. А если что и утеряно, то я и сейчас отлично все помню.
Чернышову не хотелось сомневаться в выводах военной контрразведки, тем более что сам он не участвовал в расследовании, но уж слишком уверенно звучали слова армейского капитана.
– Мне бы хотелось взглянуть на ваши документы, – сказал Чернышов.
– Договорились, – ответил Васильченко. – Только они у меня не с собой, остались в расположении роты. Мы сейчас занимаем позиции на западной окраине станицы Ассиновская. Это в двадцати километрах от Ачхой-Мартана. Если нужно, я могу подвезти вам эти документы.
– В этом нет необходимости, – возразил Чернышов. – Завтра с утра мы вместе с вами выезжаем в район расположения вашей роты. Как, пустите на позиции трех оперативников из Москвы? – с усмешкой спросил Чернышов.
– Можно и пустить, если начальство не будет против, – заметил Васильченко. – Только знаете, там стреляют.
– Ничего, в Москве такое тоже иногда случается, – ответил Чернышов.