– Слушаюсь, господин генерал.
Павел Чернышов никак не мог разобраться, откуда доносится стук.
– Товарищ полковник. Товарищ полковник.
Он наконец открыл глаза и только тогда смог определить причину разбудившего его шума. Стук доносился из-за закрытой двери гостиничного номера.
– Да, кто там?! – громко спросил Чернышов, приподнявшись на локте.
– Младший сержант Берестов, посыльный из штаба, – ответил молодой голос за дверью. – Вас вызывают в штаб, товарищ полковник. Что-то срочное.
– Что случилось? – выходя из номера, спросил он у солдата-посыльного.
– Не знаю, товарищ полковник, – ответил сержант. – Мне приказали пригласить вас в комнату спецсвязи, какой-то срочный вызов.
– Товарищ полковник, вас вызывает майор Сазонов из ставропольского Управления ФСБ, – доложил Чернышову дежурный офицер узла спецсвязи.
Павел Чернышов знал майора Сазонова, начальника группы радиотехнического контроля Управления ФСБ по Ставропольскому краю, еще по совместной работе в Пятигорске. Тогда группа майора Сазонова помогла сотрудникам Управления по борьбе с терроризмом уничтожить банду террористов, угрожавших жителям города химическим оружием [12] . Сейчас Сазонов руководил работой постов радиоперехвата и пеленгации, расставленных в Моздоке.
– Я слушаю вас, Юрий Петрович, – сообщил Чернышов Сазонову, принимая у дежурного офицера трубку телефона спецсвязи.
– Павел Андреевич, сегодня в Моздоке в 13.40 и в 23.35 выходила в эфир аппаратура агентурной спутниковой связи. Сигнал короткий, судя по всему, шифрованный, – доложил Чернышову майор Сазонов.
– Что вас заставляет думать, что это были сеансы агентурной связи, а не обыкновенные разговоры присутствующих в Моздоке журналистов со своей редакцией? – спросил Чернышов.
– Прежде всего параметры сигнала. Это не спутниковый телефон, а специальная аппаратура сверхкоротких передач, используемая агентами иностранных разведок.
– Иностранных разведок? – переспросил Чернышов.
– Пока это только мое предположение. Окончательный ответ можно будет дать только после частотного и спектрального анализа записанного сигнала, – ответил Сазонов. – Но думаю, что я не ошибаюсь при идентификации аппаратуры.
– Вам удалось запеленговать сигнал?
В трубке Чернышов услышал, что Сазонов, перед тем как ответить, тяжело вздохнул.
– На имеющейся у нас технике запеленговать такую аппаратуру невозможно. СКП [13] длится считаные секунды. А для надежной пеленгации нам требуется, чтобы передатчик непрерывно находился в эфире не меньше чем полминуты, – пояснил Сазонов. – В данном случае дневной сеанс связи продолжался три секунды, вечерний – две с половиной. Радист, сидящий на приеме, вообще посчитал первый сигнал случайным всплеском в эфире. И только когда мы перехватили второй сигнал с теми же параметрами, то поняли, что имеем дело с аппаратурой для сверхкоротких передач.
– Значит, запеленговать такой передатчик невозможно? – повторил Чернышов.
– Увы, Павел Андреевич, – ответил Сазонов и снова вздохнул.
– Вы говорили, что сигнал шифрованный. Расшифровать его удастся?
– Разве что Москва возьмется помочь.
– Как можно скорее перешлите мне записи обоих сеансов связи, я направлю в Москву соответствующий запрос, – распорядился Чернышов. – И если уж нет возможностей запеленговать передатчик, то, по крайней мере, нужно не пропустить ни одного следующего сеанса. Я очень прошу вас, Юрий Петрович, обратить на это внимание всех ваших сотрудников.
– Да, Павел Андреевич. Я уже провел инструктаж. Сейчас я направлю курьера. Оба радиоперехвата вам будут доставлены в течение часа.
Возвращаться в гостиницу уже не имело смысла. Через час в часть должен был прибыть посланный Сазоновым курьер. Чернышов прошел в помещение дежурного по части. Чтобы не смущать дежурного, он поставил в угол один из свободных стульев и, усевшись на него, погрузился в размышления.
«Итак, 26 октября в Моздоке объявляется группа диверсантов. Диверсанты выходят с территории Чечни. Во время перехода диверсантов обнаруживает разведгруппа в составе мотострелкового отделения. Те принимают бой и уничтожают все отделение. Что говорит о высочайшем профессионализме диверсантов. Но вот диверсанты прибывают в Моздок. 26 октября их видели на городском автовокзале. В тот день диверсанты действуют нагло, дерзко, но все же абсолютно логично. Зато уже через два дня в их действиях отсутствует всякая логика. Во-первых, это абсолютно не мотивированное покушение. Во-вторых, еще более не мотивированный расстрел трех местных бандитов. Не крупных преступных авторитетов, а обыкновенных грабителей. Чем не угодили им трое мелких уголовников? Если в том, что в нападении на оперативную группу участвовали разыскиваемые диверсанты, еще можно сомневаться, то их причастность к расстрелу грабителей является фактом бесспорным. Да, факт имеется, а объяснения ему нет».
Павел Чернышов чувствовал: стоит ему найти логику в действиях диверсантов, и он выйдет на их след. Но сколько он ни пытался анализировать их действия, все равно не мог найти им какого-то ни было правдоподобного объяснения. «Ладно, к странному поведению диверсантов я вернусь позже, – в конце концов решил Чернышов. – Теперь передатчик. Сазонов уверен, что это аппаратура спутниковой связи, используемая агентами иностранных разведок. Если это так, то доступ к такой аппаратуре строго ограничен и попасть в руки кого угодно она не может. Но имеет ли отношение этот передатчик к прорвавшейся в Моздок диверсионной группе? Наличие такой аппаратуры у чеченских боевиков весьма сомнительно. Да и не нужна она им. Гораздо проще пользоваться рациями или спутниковыми телефонами. Кто же послал в Моздок диверсионную группу: лидеры чеченских боевиков или одна из иностранных разведок? Если верно второе предположение, значит, некая иностранная спецслужба планирует убийство российского премьера? Сегодня в штабе группировки федеральных сил стало известно о предстоящем визите премьера. И именно сегодня неизвестный передатчик дважды выходил в эфир. На редкость высокая активность передач. В течение одного дня связной передал два сообщения в разведцентр. Такие частые консультации могут быть связаны с активной подготовкой диверсионной акции».
Чернышов прервал свои рассуждения. Только что в голове крутилась некая очень важная мысль, но он упустил ее. Чернышов попытался вспомнить, когда эта мысль у него возникла: «Я рассуждал про передатчик, про его небывалую активность. Нет, кажется, немного раньше...»
– Товарищ полковник, офицер из ставропольского Управления ФСБ спрашивает вас, – голос дежурного по части оторвал Чернышова от его размышлений.