– Связной в городе, – повторил слова Чернышова Олег Муромцев. – Человек, который координирует их действия.
– Не обязательно, – перебил Олега Павел Чернышов. – Они могут действовать по заранее разработанному плану. А вот вопрос легендирования и размещения диверсионной группы их связной вполне мог взять на себя. Ведь диверсанты не обращались для регистрации в военную комендатуру. Мы проверяли это. Значит, они сменили легенду и сейчас скрываются уже не под видом российских военнослужащих.
– А кому принадлежит передатчик? – спросил Ветров.
– Связному. Он прибыл в Моздок заранее, обосновался в городе и стал ждать диверсионную группу.
– А почему в качестве места встречи был выбран автовокзал? – продолжал задавать вопросы Ветров.
Но, уже почувствовав, что находится на верном пути, Чернышов соображал быстро, поэтому вопросы Ветрова не вызывали у него затруднений.
– Связной не знал точной даты и времени прибытия группы, как не могли заранее знать это время и сами диверсанты. Поэтому связной ждал их постоянно, начиная с определенного дня. Знаете, почему для встречи был выбран именно автовокзал? Связной там работает. Каждый день он приходит к себе на работу, и его ежедневное пребывание на автовокзале ни у кого не вызывает подозрения.
Выслушав Чернышова, Ветров торжествующе посмотрел на Олега Муромцева – настолько он был горд за своего начальника.
– Павел Андреевич, вы молодец!
Олег Муромцев, который всегда был более сдержан, сейчас тоже почувствовал возбуждение, он был уверен, что появился реальный шанс взять связного диверсионной группы.
– Павел Андреевич, как вы думаете, кто он? – почему-то шепотом спросил Олег у Чернышова.
– Ну... – Чернышов ненадолго задумался. – Связной диверсантов, конечно, не водитель автобуса, так как он должен постоянно находиться на автовокзале. И не автомеханик, так как ему надо находиться среди пассажиров и иметь возможность общаться с ними. Возможно, это простой уборщик или билетный кассир. Хотя последнее – вряд ли. Диверсантам в форме российских военных нелогично толкаться в очереди к билетной кассе. Сделаем вот что. Вы сейчас же отправляйтесь на автовокзал и присмотритесь к работникам. Зайдите в отдел кадров, или что там у них есть на автовокзале. Главное, постарайтесь выяснить, кто из работников автовокзала подходит на роль связного диверсионной группы.
– А вы, Павел Андреевич? – поднимаясь на ноги, спросил Артем Ветров.
– Я, к сожалению, не могу поехать с вами, – ответил Чернышов, посмотрев на часы. – Через полчаса командующий объединенной группировки по настоянию начальника охраны премьера проводит оперативное совещание с командирами подразделений, принимающих участие в охранных мероприятиях. Я должен присутствовать на этом совещании.
– Тогда мы вам позвоним прямо с автовокзала, – сказал Артем Ветров.
Он уже тянул за рукав к двери Олега Муромцева.
Сразу было видно – оперативное совещание созвано по инициативе начальника охраны премьер-министра полковника Рогозина. Рогозин выступал чаще всех, а доклады других офицеров сопровождал своими комментариями. У Чернышова создалось впечатление, что полковник Федеральной службы охраны так ведет себя для того, чтобы все присутствующие признали его старшинство. Павла Чернышова, которому были совершенно несвойственны амбиции, подобное поведение только смешило. Он равнодушно наблюдал за тем, как полковник Рогозин изо всех сил старается показать свое превосходство, и жалел о том, что не поехал вместе с Муромцевым и Ветровым. Мог бы проигнорировать совещание, сославшись на какую-нибудь причину.
Справа от Чернышова сидел его старый знакомый, командир разведроты капитан Васильченко. Глядя на полковника Рогозина, Андрей Васильченко думал примерно то же, но в отличие от Чернышова он не мог сдержать своего раздражения и обиды. Андрей Васильченко был согласен с тем, что сотрудники Федеральной службы охраны, к которым относился и полковник Рогозин, делают нужное и полезное дело. Но и солдаты федеральных сил, сражающиеся в Чечне с боевиками и международными террористами, делали не менее важное и полезное дело, да и своими жизнями они рисковали значительно чаще, чем полковник Рогозин и бойцы его команды. Поэтому Андрей Васильченко чувствовал все возрастающую обиду, видя пренебрежительное отношение Рогозина к присутствующим на совещании боевым офицерам.
В тот момент, когда Рогозин выкриком с места перебил выступление майора из подразделения ярославского ОМОНа, Андрей Васильченко не выдержал.
– Клоун, – заявил он и недовольно поморщился.
Это был еще самый мягкий из эпитетов, которыми армейский разведчик мысленно успел наградить прибывшего из Москвы полковника. Реплика Васильченко прозвучала довольно тихо. Тем не менее ее услышали сидящие вокруг офицеры. Седой подполковник, сидящий впереди Андрея, даже обернулся и удивленно посмотрел на него, а Павел Чернышов лишь улыбнулся.
В конце совещания полковник Рогозин повторил те задачи, которые ставились перед ответственными за каждое охранное мероприятие. До всех офицеров эти задачи уже довели приказом их непосредственные начальники. Фактически Рогозин просто повторил то, что и так было известно каждому из ответственных. Тем не менее повторить задачи имело смысл для того, чтобы офицеры знали свою роль в общем комплексе охранных мероприятий. Данное выступление начальника охраны премьер-министра напрямую не касалось полковника Чернышова, так как он не руководил ни одним из перечисленных мероприятий. В то же время именно при перечислении охранных мероприятий Павел Чернышов стал особенно внимателен. Он очень старался отыскать брешь в системе охраны премьера, брешь, которая позволила бы диверсантам реализовать план покушения. Чернышов выслушал Рогозина до конца. Предложенная им система охраны выглядела надежной. И все же Павел Чернышов интуитивно чувствовал – брешь существует, и опасался, что диверсанты найдут эту брешь раньше, чем он сумеет ее определить.
– Значит, твоя рота охраняет аэродром? – спросил Чернышов у Андрея Васильченко, когда совещание закончилось.
– Да, – небрежно кивнул капитан Васильченко, в этот момент его мысли были заняты совсем другим. – Товарищ полковник, ну как так можно? Он же нас ни во что не ставит, – имея в виду полковника Рогозина, обиженно сказал Андрей Васильченко. – Что это за службист, который считает себя особой кастой, а нас бестолковыми детьми. Я бы хотел посмотреть, как он поведет себя под обстрелом чеченских снайперов или во время зачистки села, где в подвалах еще скрываются уцелевшие после боя боевики.
– Андрей, ты разбираешься в орденских планках? – вместо ответа спросил у Васильченко Чернышов.
– Разбираюсь, – хмуро ответил Андрей. – У него на кителе планка ордена «За личное мужество». Такой же орден, только посмертно, получил мой пулеметчик в 1995 году, которому взрывом минометной мины оторвало ногу, а он тем не менее продолжал стрелять, сдерживая контратаку отряда чеченских боевиков. Парень так и умер за пулеметом, но чеченцы не прорвались через наши позиции!