Напряженное дыхание Дениса, стоны его любовницы и даже скрип пружин прогибающегося дивана чутко улавливались мембраной миниатюрного радиомикрофона, стилизованного под швейную булавку и воткнутого с изнаночной стороны за пояс женских джинсов. Испускаемые микрофоном радиоволны пронизывали оконное стекло и за пятьсот метров от дома постепенно гасли. Но часть радиоволн, достигнув стоящего за углом черного «БМВ», сбившего на глазах Дениса Ракитина его новую знакомую, попадали на миниатюрный приемник водителя, где вновь декодировались в звуки, записываемые на внутреннюю карту памяти встроенного диктофона. Емкость флеш-карты позволяла вести непрерывную запись в течение десяти часов, тем не менее Хасан, сидящий за рулем «БМВ», через соединенный с приемником наушник внимательно вслушивался во все происходящее в квартире Ракитина. Стоны корчащейся в оргазме или искусно имитирующей оргазм Эльзы не будоражили его воображение. Как и мастерски исполненный наезд, они являлись только средством достижения цели. Но когда размякший от любовных ласк российский офицер упомянул об установленном на борту спутника тысячемегатонном ядерном заряде, у опытного разведчика от возбуждения пересохло во рту. Всю жизнь охотившийся по всему миру за новейшими образцами вооружения, Хасан знал, что такого всесокрушающего оружия еще не было ни у кого в мире, даже у пресловутых американцев, кичащихся своим военным превосходством. Но если русские из-за своей трусости так и не решились применить его против своего главного врага, то в «Аль-Каиде» достаточно бесстрашных воинов, способных на это. И еще он ясно понял, что руководители организации не пожалеют никаких средств, чтобы заполучить в свои руки это оружие.
По протянувшейся через степь прямой, как стрела, асфальтированной дороге катил средних размеров микроавтобус. В момент строительства и в первые годы после его окончания качеству асфальтового покрытия дороги могли позавидовать многие из московских проспектов. Но годовые перепады температур, достигающие в казахской степи шестидесяти и более градусов, разрушили некогда идеально ровный асфальт, и сейчас дорогу пересекали многочисленные трещины. Летом жаркие степные ветры заносили дорогу песком. И хотя ее регулярно чистили, песок и мелкие камни набивались в трещины и скрипели под колесами проезжающих по дороге машин. Командование космодрома «Байконур» давно вынашивало планы обновить асфальтовое покрытие автомобильной дороги, ведущей к месту старта. Но из-за недостатка средств, выделяемых на содержание космодрома, восстановление дороги в прежнем качестве постоянно откладывалось.
Однако мысли подъезжающих к стартовой площадке людей были далеки от состояния автомобильной дороги, равно как и от других насущных проблем космодрома. Инженеров заботило исключительно техническое состояние нацеленной в небо ракеты, инструкторов, врачей и психологов – физиологическое и психологическое состояние экипажа. А три в летных скафандрах с пока еще открытыми шлемами человека, составляющие этот экипаж, думали о будущем полете, до которого остались считаные часы, предстоящем выходе в открытый космос и о запущенном семнадцать лет назад с этого же космодрома космическом аппарате с ядерным зарядом на борту, являющемся целью их экспедиции.
Тем временем микроавтобус, преодолев последние метры, подкатил к стартовой площадке и, сбросив скорость, плавно затормозил точно у белой линии специальной разметки.
– Ну вот, приехали! – бодро объявил сидящий за спиной водителя старший инструктор Центра подготовки полетов.
Как и все находящиеся в микроавтобусе, включая космонавтов, он заметно волновался перед стартом и произнес столь очевидную фразу, чтобы снять владевшее им напряжение. Поднявшись со своего места, он распахнул сдвижную дверь и первым выпрыгнул из микроавтобуса. Следом за ним из салона друг за другом осторожно выбрались космонавты: командир корабля подполковник Никольский и два бортинженера: майоры Грачев и Ефимов. Выстроив в шеренгу свой экипаж, Никольский отдал традиционный рапорт присутствующему на стартовой площадке руководителю Центра подготовки полетов, после чего космонавты под прицелами объективов многочисленных фото– и телеоператоров, уже пешком проследовали к окруженной опорными фермами ракете. Взглянув на толпящихся в отдалении журналистов, Никольский сдержанно улыбнулся. Он еще помнил то время, когда корреспондентов и близко не подпускали к месту старта. Все, что они могли наблюдать со специальной смотровой площадки, – это огненный хвост взмывающей в небо ракеты. Но даже в этом случае запуск каждого космического корабля, особенно с космонавтами на борту, воспринимался телезрителями как сенсация, приковывая внимание миллионов людей по всей стране. Подполковник, дважды побывавший в космосе, грустно вздохнул. Сейчас другие времена. Космические полеты давно перестали быть сенсацией и воспринимаются обывателями как вполне заурядное событие, хотя запуски пилотируемых космических кораблей производятся сейчас реже, гораздо реже, чем прежде. Хотя, если сообщить сейчас об истинной цели сегодняшней экспедиции, объявив, что к Земле мчится искусственный спутник с ядерной боеголовкой, весь мир, затаив дыхание, будет следить за ходом космического полета.
Рассуждая так, Никольский подошел к кабине лифта, где космонавтов ждали два инженера, фамилий которых Никольский не знал. Один из них сейчас же распахнул решетчатую дверь и, пропустив вперед космонавтов и сопровождающих их инструктора и военврача из Центра подготовки полетов, вошел в кабину следом за ними. Закрыв за собой дверь, он нажал пусковую кнопку, и стальная клеть медленно поползла вверх. Сквозь решетчатые конструкции опорных ферм можно было видеть проплывающее мимо цилиндрическое тело ракеты, выкрашенное теплозащитной серебристой краской – первая, вторая, третья ступень… Поднявшись на тридцатиметровую высоту, кабина с лязгом остановилась напротив открытого входного люка. Инженер вновь открыл дверь, и космонавты вместе с сопровождающими по очереди вышли из лифта. Остановившись на площадке опорной фермы, Никольский последний раз взглянул на простирающийся перед ним земной пейзаж и решительно шагнул в открытый люк. За ним последовали Ефимов и Грачев. Врач и инструктор зашли последними.
По сравнению с первыми «Востоками» внутреннее пространство космического корабля было достаточно просторным. Тем не менее космонавты могли расположиться там только лежа в специальных креслах. Никольский привычно занял центральное кресло командира корабля, Грачев и Ефимов – соседние кресла слева и справа от него. Хотя скафандры и позволяли космонавтам самостоятельно расположиться в креслах, застегнув все необходимые пристяжные ремни, последнюю процедуру, следуя традиции, проделал сопровождающий их инструктор.
– Как самочувствие? – поинтересовался врач, в обязанности которого входило до последнего момента перед стартом следить за состоянием здоровья экипажа.
– В порядке, – ответил за всех Никольский.
– Счастливого пути!
Врач и инструктор по очереди пожали космонавтам руки и покинули космический корабль. Мягко закрылся входной люк, отрезав экипаж от земного мира. Впрочем, одиночество космонавтов продолжалось недолго. Уже через несколько минут на связь с экипажем вышел руководитель Центра управления полетами, сообщив о ходе предстартовых работ. Никольский живо представил, как покидают стартовую площадку обслуживающие ракету инженеры, сворачивают свои фото– и телекамеры журналисты. Скоро будет дан последний отсчет.