Она вздохнула:
— Я… не могу, Джино. Я очень хочу, но работа важнее… по крайней мере, пока я не закончила.
— Ах, Джейн, ты англичанка до мозга костей… такая педантичная и сознательная. Прямо-таки маленькая школьная учительница, которая всегда знает, что хорошо для нее… и для меня. — Джино пожал плечами. — Мы это изменим, вот увидишь. — Он вручил подошедшему официанту несколько лир. — Пошли.
— Прости, — сказала Джейн. — Ты ведь все понимаешь, правда?
Джино покачал головой:
— Нет, я не понимаю. Я не понимаю, как люди могут всегда ставить долг превыше удовольствия. Наверное, это английский стиль жизни. — Он взял ее за руку. — Пойдем к машине… я оставил ее чуть дальше.
— Нет. Не беспокойся. Я пройдусь.
— Тогда я пойду с тобой.
Виа Флавия находилась неподалеку, сразу за Виа делла Скрофа, и уже совсем скоро они подошли к дому с потрескавшейся штукатуркой, где располагалась ее квартира.
Джино взял ее руки в свои.
— Сейчас мы скажем друг другу arrivederci [9] . Но я скоро увижу тебя, cara. Позвони мне в офис и скажи, как вы договорились с синьором Бальдони.
— Да, конечно.
— Мы увидимся снова, когда ты мне позвонишь. — Джино нахмурился и старался не смотреть ей в глаза. — Я сейчас не… знаю точно своих планов. Кое-какие… семейные обязательства. Понимаешь? Моя мать, на этой неделе она возвращается из Форте де Марми.
— Понимаю, — сказала Джейн.
Джино, который редко говорил о своей семье, рассказывал ей, что его мать вдова; что он и его брат Марио работали в семейной компании, которая занималась производством шелка и текстиля. Марио был женат, и его жена Тина и двое детей проводили лето на вилле Форте-де-Марми вместе с синьорой Абетти. Иногда по выходным Джино ездил навещать их, а один раз провел там целую неделю, но, когда Джейн встретила его по возвращении, он сказал ей, что на сей раз «было слишком много семьи».
Сейчас его семейство возвращается в Рим на зиму. «Скоро я познакомлюсь с синьорой Абетти, — думала Джейн. — А возможно, и с братом Джино, его женой и детьми. Мне они понравятся — ведь это семья Джино».
Джино пылко обнял ее и поцеловал, ласково нашептывая ей на ухо всякие нежности.
— Я не могу жить без тебя, Джейн. Ты должна это знать.
Появление на балконе одного из жильцов, который с любопытством смотрел на них, заставило Джейн высвободиться из его объятий. Задыхаясь, она сказала:
— Я должна идти, Джино. Спокойной ночи, и спасибо тебе. Я позвоню… насчет… насчет работы.
— Да. Arrivederci, милая.
В скудно обставленной комнате, которую Джейн делила с Мэг и которой не могли придать уют даже их аккуратно развешанные и разложенные яркие платья и личные вещи, она застала подругу уже лежащей в постели. Та открыла сонные глаза и, зевнув, сказала:
— Ты сегодня поздно. А как же утром в аэропорт?
— Не волнуйся, я проснусь, — ответила Джейн. — Извини, если разбудила.
Мэг повернулась на узком диване, который стоял напротив кровати Джейн.
— Я и не спала толком. Было так шумно.
В Риме шумно было всегда, и невозможно было до конца привыкнуть к этому. До самой ночи, а вернее, до раннего утра под окнами не смолкал шум машин. До рассвета звучали гул моторов, визг тормозов и оглушительный рев клаксонов. Когда окна оставляли открытыми, а так было на протяжении всего лета, до них доносилось эхо раздававшихся отовсюду голосов, песен, криков, ссор; из других квартир доносились бормотание телевизоров и крики детей, с улицы неслись глухие удары ремонтной техники, а по всему городу разносился звон колоколов, настойчивый и беспрестанный.
Заводя будильник, Джейн подумала, что на следующей неделе ей придется заняться поисками другой квартиры. Эта, хотя и не роскошная, была слишком большой и дорогой для нее одной. Многое будет зависеть от того, сколько ей станет платить за работу синьор Бальдони. Если она еще получит эту работу. Ну что ж, у нее будет достаточно времени подумать об этом завтра.
Следующие несколько дней она была страшно занята. Всем офисом они разбирали бумаги и документы, накопившиеся за лето. Директор, Билл Мак-Лин, возвращался в лондонский офис; одна из девушек собиралась в Австрию на горнолыжный курорт. Рыжеволосая, голубоглазая Мэг возвращалась вместе с Биллом в Англию — она была помолвлена с юношей из своего родного города и собиралась выйти за него замуж сразу после Рождества. В Риме оставалась одна только Джейн.
— Счастливая, — сказала Мэг. — Не то чтобы я хотела остаться, когда Тони ждет меня дома, но, если бы я была свободна, как ты, я бы с радостью провела здесь зиму. Ты уже нашла новую работу?
— Завтра утром у меня встреча на фирме, про которую мне говорил Джино. Я очень надеюсь, что мне повезет…
Мэг ободряюще улыбнулась:
— Я буду держать за тебя кулаки.
Офис компании «Энрико Бальдони и К°» располагался во внушительных размеров современном здании на Виа Милано. Синьор Бальдони оказался смуглолицым коротышкой лет сорока, экспансивным, обаятельным и совершенно не похожим на бизнесмена. Он отдал должное тому, что Джейн обладает необходимым для секретаря-переводчика навыками, и с нескрываемым интересом принялся расспрашивать о ее прежней работе и, особенно, о дружбе с Джино. Это слегка смутило Джейн, и она настойчиво старалась перевести разговор на свой опыт и имеющиеся рекомендации, отказываясь думать, что работу ей предлагают исключительно благодаря ее знакомству с Джино.
Зарплата показалась ей вполне удовлетворительной, и, поскольку разрешение на работу было в порядке, они договорились, что к работе она приступит в следующий понедельник.
После долгого пожимания рук и комплиментов, в которых рассыпался напоследок синьор Бальдони, Джейн покинула офис и поспешила сообщить радостную новость Джино.
— Мне жаль, но синьора Абетти сегодня не будет, — сообщил ей по телефону женский голос. — К сожалению, я не знаю, будет ли он завтра. Не хотите ли оставить для него сообщение?
Джейн растерялась. Она так мало знала о личной жизни Джино. Познакомились они на вечеринке и с первого взгляда понравились друг другу. Встречались они довольно часто, но, из-за ненормированного рабочего дня Джейн, нерегулярно. Обычно Джино оставлял для нее сообщение в офисе агентства с предложением встретиться, а Джейн писала ему ответ, который он мог забрать в случае, если им не удавалось увидеться лично. Он почти сразу дал ей свой рабочий телефон, но предупредил, чтобы она звонила ему, только если он ее сам об этом попросит. Она не знала толком, где он живет, кроме того, что это где-то недалеко от Виа Аурелия.
Однажды Джино сказал:
— Это большая вилла… очень старая. Уже много лет она принадлежит семье моего отца. Летом она закрыта… там живут только садовник и его жена, которая присматривает за домом. Я там больше не ночую. — Он пожал плечами. — Чаще всего я бываю у своего друга в Риме, остаюсь с ним за компанию.