— Черт, — буркнула Аврора, — мне говорили, что этого не будет.
Сбросив скорость, она неожиданно свернула за угол. Несмотря на ее мастерство, машину занесло. По счастью, движение было довольно жидким. «Мерседес» вылетел с Ганзеворт-стрит и помчался по Гринвич-авеню, быстро догоняя «Порше». Как всегда, когда попадаешь в затруднительное положение, полиции нигде не было и в помине. Аврора снова проделала головокружительный поворот на двух колесах на Восьмую улицу, подрезав бордюр, но водитель «Мерседеса» тоже знал свое дело и не отставал.
— Вы хотя бы умеете пользоваться оружием? — спросила Аврора.
— Смогу, когда придется.
— В бардачке есть пистолет. Возможно, придется.
Хоб вытащил пистолет, смахивающий на «люгер», — черный, с длинным тонким стволом. Держа его, он ощутил себя не в своей тарелке, тем более что не знал, как эта штука устроена. Даже не догадывался, сколько там предохранителей. И пока ломал над этим голову, «Мерседес» с воем понесся рядом. Грохот выстрелов потонул в реве двигателей, а в ветровом стекле вдруг появились две аккуратные дырочки.
— Эй, — воскликнул Хоб, — во что это вы нас впутали?
— Не паникуйте, — бросила Аврора. — Смотрите.
Она держала «Порше» на низкой передаче — на второй или третьей, кто его знает, — на большой скорости мчась по Бродвею. «Мерседес» пытался снова поравняться с ними.
— Держитесь! — Аврора резко затормозила, вывернув руль, и тут же выжала газ, проделав такой великолепный полицейский разворот, какие бывают только в кино. «Порше» заскользил на всех четырех колесах, взревывая и подвывая двигателем, будто истеричный оратор, пытающийся что-то доказать, каким-то чудом развернулся ровно на 180 градусов и тут же понесся прочь от центра. «Мерседес» занесло, он снова сделал заход, Аврора аккуратно разминулась с ним и помчалась прочь, пока «Мерседес», стукнувшись о пару стоящих у обочины машин, вынужден был притормозить, чтобы восстановить равновесие. Они тут же пересекли площадь Святого Марка, скрывшись из виду, потом рванули на север по Первой авеню, мимо Бельвю. «Мерседес» не показывался.
Проехав на запад по Второй авеню, Аврора остановила автомобиль у бордюра на Шестнадцатой улице, поставила его на ручной тормоз и откинулась на спинку сиденья со вздохом облегчения.
— Отличная работа, — одобрил Хоб.
— Ага, — она невесело улыбнулась. — Что есть, то есть. Сигаретки у вас не найдется?
Конечно, после автогонки без сигареты просто никак. Фактически говоря, тогда-то Хоб закурил единственный раз с тех с пор, как недавно бросил. Он выудил «Дукадо», одну из нескольких оставшихся испанских сигарет.
Аврора приняла ее трясущейся рукой, затянулась и, выдохнув дым, сказала:
— Послушайте, может, вам не помешает узнать, что у меня возникли проблемы.
Круглосуточное кафе Люка «Незабудка» располагалось на Шестнадцатой улице рядом со Второй авеню. Весьма яркое заведение — сплошь неон и цветные огни, зеркала и искусственные цветы. Огромный музыкальный автомат «Вурлицер» бубнил сентиментальные шлягеры сороковых годов — владелец Мойша отдавал этим мелодиям предпочтение, потому что слышал их в киббуце в Айн-Кляйн за год до эмиграции в Америку. Официантки сошли с того же конвейера, что и другие: крашеные блондинки, на губах жирный слой помады, поблескивающий во тьме, розовая униформа скрывает потные, бесформенные тела. Аврора заказала кофе и тост с маслом.
— Ну так что, — сказал Хоб, — растолкуйте, что, черт возьми, происходит?
— Долгая история. Даже не знаю, с чего начать. Даже не знаю, как подать Пако.
— Начнем с Макса. Это он меня подставил?
— Вы чересчур подозрительны, — возразила Аврора. — Уверяю вас, Макс ни о чем не знает.
— А кто такой упомянутый вами Пако?
Она заколебалась, чуточку выпятив нижнюю губу в очаровательнейшей гримаске года.
— Он вроде как замешан. Это ужасно запутанная история.
— И к тому же долгая, как вы уже отметили.
— Послушайте, — Аврора внезапно взяла деловой тон. — Мне надо кое-что кое у кого забрать и доставить кое-куда. Уклониться от этого нельзя, я просто обязана сделать это.
— А до после Парижа это не подождет?
— Я должна сделать это сегодня же вечером.
— С виду вполне разумно, — поддержал Хоб. — Но становится все более очевидным, что кто-то хочет вам помешать.
— Да.
— Если вы будете упорствовать, вас могут убить.
— Да.
— И меня тоже.
— Я не боюсь, — отважно усмехнулась она.
— А я боюсь.
Отважная усмешка угасла, сменившись куда менее очаровательным презрительным выражением.
— Вы и вправду трус?
— Да, хотя как-то не улавливаю, при чем тут это. Суть в том, что мне-то с какой стати ради вас совать голову в петлю? Моя задача — найти вас и доставить в Париж. Меня никто не предупреждал, что за те же деньги мне придется иметь дело с «Мерседесом», битком набитым снайперами.
— Пожалуй, верно, — вздохнула она. — Вы сделали то, на что согласились.
— Не совсем. Мне еще предстоит погрузить вас завтра утром на самолет.
— А что будет, если вы этого не сделаете?
— Тогда я не получу гонорара.
— И большой ли гонорар?
Хобу пришло в голову сказать, что гонорар не имеет значения. В конце концов, к чему говорить правду, если ложь сослужит куда более хорошую службу? И уже приняв такое решение, он с удивлением услышал собственный голос:
— Если десять тысяч — много, то гонорар большой.
Она поразмыслила над этим, черкая что-то на салфетке карандашом для бровей. Потом, не поднимая глаз, проронила:
— Хоб, мне нужна твоя помощь.
Эти слова заставили сердце Хоба заколотиться о ребра, но засушенный карлик в голове, рассматривающий все дела о сантиментах, держал его под контролем.
— Чего это ради я буду вам помогать? Да, вы и в самом деле красивы и желанны, но даже если вы собираетесь улечься со мной в постель, в чем я весьма сомневаюсь, мы просто не доживем до такой возможности.
— В постель я с вами не лягу. Однако если вы мне поможете, я вам заплачу.
— Солидно? — уточнил Хоб.
— Да, солидно.
— Ладно, а теперь забудем о солидности и поговорим о реальных деньгах. Сколько за помощь в вашей эскападе?
Она что-то прикинула в уме.
— Но дела-то всего на вечер!
— В течение которого меня могут укокошить, — напомнил Хоб.
— Как вы отнесетесь к пятистам долларам?