Поговорив по телефону, Джордж немного побродил по комнате, потом налил себе еще чашку чаю. И только тут вспомнил, вскочил и побежал отпирать дверь на чердак. Эмили спустилась вниз. Она была в клетчатом джемпере, черной юбке, белой блузке и темно-красных туфлях крокодиловой кожи.
— Извини, — сказал Джордж. — Но я подумал, что будет лучше, если он тебя не увидит.
— А кто это был?
— А, один приятель Найджела!
У него не было особых причин скрывать имя Хоба. Однако привычка к секретности взяла верх.
Поезд из Бертона привез Хоба на Паддингтонский вокзал. Хоб позвонил Аннабель. Она была дома. Он сразу узнал ее неуверенный голос с легким придыханием.
— А, Хоб! Я так рада тебя слышать! Откуда ты звонишь?
— Я в Лондоне.
— Замечательно! Я очень надеялась, что ты приедешь, но в записке об этом написать не решилась.
— Ну вот, я приехал. Так в чем дело? Зачем тебя понесло в Лондон?
— Хоб, мне надо очень многое тебе объяснить, но это не телефонный разговор. Ты свободен?
— Да.
— Прекрасно! У тебя есть где встретиться?
— Знаешь, где живет Лорне?
— Я у него была, но адреса не помню. Продиктуй, пожалуйста.
Хоб продиктовал адрес Лорне.
— O'кей. Слушай, у меня тут еще одно дело есть. Я приеду где-то через час.
Хоб согласился и повесил трубку. Пожалуй, у него еще есть время перекусить у Ло-Цу-Хунга на Квинсвей. В Лондон стоило приехать ради одной его утки по-пекински.
* * *
Он возвращался к Лорне пешком. Сейчас, вечером, Вестборн-Гроув выглядела еще более зловещей. В подъездах прятались темные фигуры, скорчившиеся, словно при игре на низком барабанчике. Небо над Лондоном отливало оранжевым. В ветвях чахлых вязов беспокойно шуршали крыльями вездесущие лондонские скворцы, словно с угрюмым терпением ожидали чего-то. По тротуару шел слепой, его белая тросточка с красной полосой поблескивала в сгущающемся тумане. Так что Хобу доставил немало радости раздавшийся впереди звук саксофона Лорне. Лондонские власти давно боролись с туманом, был даже принят специальный закон о борьбе за чистоту воздуха, но туман все равно наползал на пустынные тротуары и спускался в сточные канавы, заполненные грязной водой, шелухой от кукурузных початков и размокшими булочками, брошенными небрежными школярами. Хоб взбежал на крыльцо, отпер дверь подъезда, поднялся на пятый этаж, достал другой ключ и вошел в квартиру.
В квартире горел свет. Лорне в гостиной играл на саксофоне. Напротив сидели двое мужчин и внимательно слушали. Совершенно обыкновенные мужики лет тридцати с небольшим, один в светлом плаще, другой в темном. Плащи у обоих были расстегнуты, под ними виднелись темные костюмы. Молодые люди были при шляпах. Один положил шляпу рядом с собой на диван, другой, сидевший в продавленном кресле, пристроил ее на колено. Чисто выбритые, приятные молодые люди.
— Добрый вечер, сэр, — сказал тот, что в светлом плаще. — Вы случайно не мистер Дракониан?
Хоб признался, что это так.
— Мы — Эймс и Фильбин из Особого Отдела. Нам звонил мистер Джордж Уитон. Похоже, вам нужна наша помощь. Вы ведь ищете мистера Найджела Уитона?
— Да, ищу. Но при чем тут Особый Отдел?
— Мы просто оказываем услугу мистеру Уитону. Он время от времени помогает нам в работе, и мы стараемся отплатить чем можем. Он сообщил нам, что вы ищете мистера Найджела, и мы собираемся отвезти вас к нему.
— Он во что-то влип?
— Нет, сэр. Просто мистер Найджел сейчас работает на нас. Он хотел связаться с вами в конце недели, но, поскольку вы сказали мистеру Джорджу, что дело срочное, он готов встретиться с вами сейчас.
— Ну, прекрасно, — сказал Хоб. Он с трудом слышал, что говорил человек в светлом плаще, из-за того, что Лорне играл довольно громко. Честно говоря, не похоже это на Лорне. Обычно он деликатнее… — А когда он зайдет?
— А вот с этим небольшие проблемы, — сказал светлый плащ. — У мистера Найджела остались еще кое-какие неотложные дела. Когда вы увидитесь, он все объяснит. Но он просил, чтобы вы приехали с нами. Мы вас к нему отвезем.
— Что, прямо сейчас?
— Да, сэр. Мистер Найджел говорил, что ему надо срочно повидаться с вами. Что-то произошло, сэр, но что именно, мы не знаем. Внизу стоит наша машина, так что мы можем немедленно отправиться к нему.
Хоб кивнул, еле разбирая слова из-за воя саксофона. Лорне буквально надрывался. Странно. Обычно Лорне предпочитал рок. А сейчас он играл какой-то старый блюз. Хоб его знал, только названия не помнил.
Мужчины встали. Темный плащ раскачивался на каблуках, поглаживая усики. Светлый поправлял галстук. Саксофон Лорне ревел, точно труба архангела, возвещающая второе пришествие. И тут Хоб вспомнил, что это за блюз. Чей он? Фэтса Уоллера? Или Луи Армстронга? Ну да, старая любимая песня «Покинь град сей, пока не поздно».
Хоб взглянул на Лорне. Тот выпучил глаза, беря особенно высокую ноту. Хоб покосился на мужчин в плащах. Лица у них были каменные.
— Ну что, идем? — спросил светлый плащ, вежливо беря Хоба под локоток.
Хоб почуял неладное. На лбу у него выступил пот.
— Сейчас, только куртку возьму, — сказал он и двинулся к двери.
— Я с вами, — сказал светлый плащ.
— Ну ладно.
Внутренняя лестница была совсем рядом с входной дверью. Хоб направился к двери. Светлый плащ следовал за ним по пятам. Хоб резко остановился, светлый плащ едва не налетел на него, но тут же отступил на шаг. Хоб метнулся к двери, повернул ручку, дернул на себя. Рывок был хорошо рассчитан и заслуживал успеха. Черт бы побрал этот английский замок! Рукоятка повернулась, однако дверь осталась закрытой. Хоб услышал позади недовольное ворчание, протянул руку к замку, но тут в голове у него что-то взорвалось…
Мы не помним начала, мы не помним конца. Сознание — дурной сон, который мы видим, ненадолго пробуждаясь от прекрасных видений и того, что лежит за ними, великого, всеобъемлющего Небытия. Это было первое, о чем подумал Хоб, придя в себя. Его мысли все еще блуждали где-то вдали от происходящего. Ему казалось, что он спал и видел во сне лесную поляну, девушку в белом платье и какую-то серую зверушку. Кажется, это был барсук, хотя Хоб никогда не видел барсуков. Но видение померкло, и Хоб ощутил пульсирующую боль в затылке и запах, резкий и отчетливый, смутно знакомый. Что это? Керосин? Нет, скипидар. Хоб открыл глаза.
Он был в тесной, загроможденной комнатке. Воняло краской и скипидаром. Над головой на черном шнуре с красными прожилками висела лампочка без абажура. Он лежал на темно-синей раскладушке.
В глазах все плыло. Через некоторое время зрение прояснилось, и Хоб понял, что находится в чем-то вроде кладовки. Вдоль стен стояли грубо сколоченные полки, забитые банками с краской и бутылками скипидара. В углу лежала куча всякого мелкого барахла, в другом углу стояли стертый веник и швабра.