Он вошел вслед за ней в алом шелковом халате. Без слов бросил на свою половину подушку. Она как зачарованная смотрела на алый шелк. Она сгорит, сгорит в огне страсти, но ни о чем не станет жалеть.

Он смотрел на нее, словно хотел что-то сказать. Наконец осмелился.

— Скажи мне… Я буду первым?

Кровь бросилась ей в лицо. Она недаром сегодня вспомнила средневековье!

— Какое это имеет значение? — гневно выпалила она.

— Очень большое, — тихо сказал он. — Я хотел бы, чтобы эта ночь стала самой лучшей в твоей жизни, Розмари. И если это в первый раз, я должен знать. Чтобы быть особенно бережным, понимаешь?

— Конечно, первый, — с внезапной страстью проговорила она. — Как ты можешь спрашивать? Разве мог быть кто-то другой?

Он ошеломленно покачал головой.

— Разве я это заслужил? Розмари, если ты захочешь, чтобы я остановился.

— Уже поздно.

Она развязала сзади атласный поясок и спустила с плеч бретельки. Сорочка зашелестела и, словно струя воды, стекла по ее телу к ее ногам. Она стояла, словно Венера в жемчужной раковине, предоставляя его жадному взгляду блуждать по изысканным линиям ее тела. Ей совсем не было стыдно, и его возбуждение волновало и будоражило ее.

Она отступила назад и легла, опираясь на высоко взбитую подушку. Подняла руки, чтобы поправить волосы, и ее груди приподнялись, дразня его напрягшимися сосками.

Алекс судорожно выдохнул. Одним движением сбросил свой халат, и она увидела, что он уже готов. Она прикрыла глаза, и через мгновение почувствовала, что он рядом.

Он припал к ее рту со стоном, словно измученный путник к живительному источнику. Она удивленно почувствовала, что в ней не осталось ни капли недавней умиротворенности, когда они с Алексом сидели, обнявшись, у камина. Нет, сейчас ей не нужен тихий семейный вечер. Для этого будет время потом, через много дней. Сейчас же ей нужно было

его тело, его губы, руки, его пугающе твердая плоть.

Она с бесстыдным жаром отвечала на его прикосновения, со стоном извивалась в его руках, подставляя его глазам, рукам, губам самые сокровенные местечки. Она ничего не боялась и не стеснялась, словно она превратилась совсем в другую женщину, и эта новая Розмари была смелая, страстная и решительная.

Сколько раз она обещала себе начать новую жизнь, стать другой. И вот с ней происходит как раз это! Оказалось, ей просто нужно было найти своего мужчину.

Алекс слегка отстранился. Теперь его ласки стали осторожнее, но откровеннее. Он ласкал языком ее соски, а потом стал опускаться ниже и ниже. Розмари замерла в предвкушении. Медленно, очень медленно он развел ее колени. Она дрожала. Он осторожно коснулся пальцами влажных складочек, раздвинул их и коснулся губами крошечного розового бугорка. Она часто дышала, каждое его движение посылало волны возбуждения по ее нервам. Ей казалось — еще немного, и она не удержится на краю, шагнет в пропасть и полетит к тому сверкающему горизонту, который и есть вершина любви. Но он вновь отстранился, и она остановилась на краю, и он снова и снова подводил ее к этому краю и вновь останавливался. И она послушно следовала за своим умелым проводником, и слушалась каждого его движения, и жадно отзывалась на каждое прикосновение. И в тот момент, когда ей показалось, что она больше не вынесет этой сладкой пытки, она выдохнула:

— Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.

И вот она почувствовала тяжесть его тела, и по влажным складочкам, по розовому бугорку скользнуло что-то горячее и твердое, и через секунду она почувствовала это внутри. Этот огонь проникал в нее, входил в нее медленно, мощно и неотвратимо и она замерла, принимая его в себя, и он заполнил ее до самого края. Она не понимала, было ли ей больно, потому что боль перемешалась с наслаждением, которое само было как сладкая боль. Он стал двигаться, сначала медленно, потом быстрее и быстрее, и вскоре она уже ничего не чувствовала, кроме захватывающего дух ощущения полета, и каждая клеточка ее тела наполнилась восторгом наслаждения. Словно со стороны она слышала свои крики, а потом услышала чей-то возглас, стон, похожий на звериное рычание, открыла глаза и увидела искаженное страстью лицо Алекса, и ничего прекраснее не было в ее жизни.

10

Она просыпалась медленно, лениво потягиваясь, словно довольная жизнью кошка. Губы сами собой сложились в улыбку, едва она вспомнила прошедшую ночь. Розмари протянула руку, но рядом никого не оказалось.

Вот теперь она проснулась. Взглянула на будильник. Собрание директоров! Но почему же Алекс ее не разбудил?

Розмари соскочила с кровати и, ухватив первые попавшиеся вещи, метнулась в ванную. Умываясь, она прикидывала, успеет ли на ближайший поезд. Быстро оделась и выбежала из дома.

В поезд она успела заскочить, когда двери уже закрывались. Задыхаясь, плюхнулась на сиденье. Ну и вид у нее! Помыть голову и как следует причесаться у нее не было времени, а юбка и жакет совсем не подходили друг другу.

От станции до здания Концерна она доехала на такси, в лифте торопливо промокнула вспотевшее лицо платком и пригладила ладонями волосы. Секретарша вскочила при ее появлении, но она, едва кивнув, ринулась в зал.

Там царила такая напряженная атмосфера, что воздух можно было резать ножом. Отец, сгорбившись, сидел во главе стола, напротив него — Алекс. Рядом с ним тощий мужчина в очках. Наверное, это тот самый умник, который все раскопал.

— Прошу простить меня за опоздание, — мило улыбнулась Розмари. — Я проспала.

Она тайком взглянула на Алекса, надеясь увидеть в его глазах отсвет романтических воспоминаний. Но лицо его было непроницаемо, вчерашнего нежного любовника словно не существовало.

— Алекс предупредил нас, что ты не приедешь, — сказал отец.

— Я передумала, — заявила Розмари. — Дайте мне, пожалуйста, повестку дня.

Том, который сидел напротив, пододвинул ей стопку листов.

— Мы как раз переходим к обсуждению доклада мистера Алленби, — пояснил отец.

Алленби. Вот, значит, как зовут сотрудника Алекса.

— Как я говорил перед тем, как нас прервали, — сказал Алекс, — нам предстоит провести всестороннее расследование всех нарушений и злоупотреблений, допущенных за последнее время. Нам нужно готовиться к тому, что информация обязательно просочится в средства массовой информации. Концерну предстоит серьезная борьба за восстановление репутации. Как, впрочем, и Декстер Банку.

— Ну, битва — это, наверное, преувеличение — встрял Том. — Мы же не могли знать, что исследования грунта окажутся некачественными. Специалистам обычно доверяешь.

— Разумеется. Если они действительно специалисты, — ядовито поправил Алекс. — Но застройка жилого квартала — лишь часть проблемы, как вы поняли из доклада. И отвечать за нарушения предстоит присутствующим здесь.