Услышав вопрос, Синди вздрогнула. Потому что не ждала его. Ее напряжение сразу многократно увеличилось. Но так как врать она не умела, пришлось выложить правду.
— В настоящий момент, полагаю, правильнее всего было бы сказать, что мой дом — это мой чемодан.
Синди заметила в глазах Джека огонек недоверия и гордо выпрямилась.
Великолепно! Теперь он будет считать меня не только сексуально озабоченной, но и бездомной! Хотя… последнее вполне соответствует истине.
— Мне нравится так жить, — резко произнесла она. — Я люблю чувствовать себя свободной. Делаю что хочу, и ничто меня не сдерживает.
Заявление прозвучало совершенно неубедительно, даже на взгляд самой Синди. Но она надеялась, что ее слова отобьют у Джека охоту совать нос в ее личные дела. Которые, если быть объективной, находятся в полном беспорядке.
— Ничто и никто?
— У меня много друзей.
— Таких, как милашка Лиз.
Какой-то странный у него тон, подумала Синди.
— Ну да.
— Значит, в конце дня тебе хочется уединиться?
— Расслабиться, — поправила она.
— Я тоже это люблю. Жаль, что ты раньше не сказала. Мы бы устроили пикник перед телевизором.
При слове «пикник» в голове Синди возник следующий образ: они с Джеком лежат на расстеленном поверх травы коврике перед огромным пылающим костром и, смеясь и дурачась, угощают друг друга поджаренными на огне колбасками.
Ах как романтично! — язвительно подумала она, возвратившись из банального, несмотря на всю свою иллюзорность, времяпрепровождения к реальности.
— Боюсь, что с тобой я не смогла бы расслабиться.
Вопреки ожиданию, Джек не обиделся на это замечание.
— Знаешь, как говорится: никогда не говори «никогда». Вообще, у меня складывается впечатление, что ты не до конца искренна со мной. Признайся, какова истинная причина того, что ты не хочешь ужинать в моем обществе?
Синди нервно скомкала белоснежную льняную салфетку. Она полагала, что Джек и сам прекрасно понимает, каково ей находиться рядом с ним. Зачем же говорить об этом вслух?
— Ну не стесняйся! Выкладывай, — настаивал тот.
Синди сдавленно кашлянула.
— Возможно, тебя оскорбляют мои манеры? — предположил Джек. — Или что-то не так с моей личной гигиеной? Не бойся, говори как есть.
Синди не была уверена, что сможет это сделать. Одна лишь мысль о подчеркнуто мужском, с оттенком мускуса, аромате его тела вызывала у нее головокружение. Вот и сейчас совершенно ненужное, нежелательное чувственное тепло разлилось внутри нее. Причем случилось это всего через секунду после того, как был задан вопрос.
— Смех да и только! — произнесла она наконец. — Я здесь всего лишь наемный работник. Однако все это, — Синди обвела взглядом роскошный антураж, — наводит на мысль, что от меня ожидается нечто большее.
— Но ведь ты не заставишь меня ужинать в своей собственной компании? — мягко спросил Джек.
— Твоей компании я не пожелала бы даже моему злейшему врагу! — вдруг прыснула Синди. Ее глаза сверкнули детским озорством.
Джек прищурился.
— И все же ты отправила ко мне Лиз.
— Не придирайся к словам. — Синди мгновенно сникла.
Что бы я ни сказала, мелькнуло в ее мозгу, он все оборачивает против меня.
— Наверное, следовало оставить твою симпатичную подружку на ужин, — задумчиво произнес Мюррей, исподволь наблюдая за ней. Выдержав паузу, он добавил: — Разумеется, только для того, чтобы у тебя был более приятный собеседник.
— О конечно! Зачем еще тебе приглашать за стол красивую женщину? — саркастически усмехнулась Синди.
Джек медленно, не скрывая интереса, оглядел все изгибы ее тела. Платье на его собеседнице было недорогое, но явно шилось по модели какого-нибудь модного дизайнера одежды. Подобная практика сейчас процветала. Джеку доводилось иметь связи с дамами, носившими настоящие вещи «от кутюр», однако в данном случае все выходило наоборот: настоящей оказалась сама девушка, а не ее тряпки.
Эта мысль пришла к Мюррею неожиданно, но очень понравилась. Действительно, Синди делала платье, а не наоборот.
— В самом деле зачем? — лениво протянул Джек.
Пульс Синди вел себя безобразно. Скорость сердцебиения создавала дискомфорт.
Впервые за вечер Джек так открыто дал понять, что по-прежнему питает к ней чувственный интерес. Как человек честный Синди должна была отметить легкость, с которой Джеку удавалось контролировать свои эротические порывы, особенно в сравнении с мучительной борьбой, происходившей в ней самой.
— Зачем вообще ты настояла на появлении Лиз в моем доме? Насколько я понял, она не физиотерапевт. Так какую роль ты уготовила для нее, а?
Синди застыла на стуле, изо всех сил цепляясь за остатки самообладания. Как Джеку удалось докопаться до сути ее тайного плана? Неужто он способен читать мысли?
— Ты самый несносный человек на свете! — воскликнула она. — Лиз просто согласилась оказать мне услугу.
— Интересно, что ты ей сказала: не соизволишь ли позабавиться с парнем вместо меня?
— Ничего подобного! Просто Лиз недавно развелась с мужем, ее взбудораженные чувства еще не улеглись, и мне хотелось как-то… развлечь ее, что ли.
— С моей помощью?
— Чушь!
— Вот как? Выходит, позже ты передумала?
Снова в самое яблочко!
— Не понимаю, о чем ты говоришь… — пролепетала Синди.
— Ты немножко забылась, золотце. Меня трудно провести. Учти, прежде мне приходилось иметь дело с экспертом в области обманов — со своей мамочкой. По сравнению с ней ты просто младенец.
— Да с чего ты взял, что я собиралась поступить с тобой нечестно?
— А как же Лиз?
— Разве она предлагала тебе что-то… интимное?
— Все равно ты могла подставить меня! — заметил Джек, проигнорировав вопрос. — Надеялась, что, увлекшись твоей подружкой, я забуду о том, как целовался с тобой? — Он поднялся из-за стола, и Синди, верная профессиональной привычке, машинально отметила, что его нога действует уже гораздо лучше. — Так у меня есть для тебя известие, дорогая: я все помню!
Синди съежилась под его пронзительным взглядом. Вместе с тем, совершенно не подумав о том, как глупо поступает, она одновременно дала волю воображению и глазам, которые в ту же минуту остановились на чувственных губах Джека. Голова ее наполнилась мыслями, которые словно обладали вкусом и консистенцией, но самым опасным было желание испытать пригрезившиеся ощущения наяву.
Очертания губ Джека предполагали страстность, которая до поры находится под контролем. Подумав о том, насколько трудно будет нарушить эту выдержку, Синди ощутила дрожь в ногах и сухость во рту.