– А все-таки жизнь – прекрасная штука! Не так ли, Шмуль? – Гвенлин как был в дорожной одежде, так и плюхнулся на кровать, застеленную выцветшим от времени и регулярных стирок покрывалом, сразу же после того, как дверь двухместного номера, украшенная табличкой с цифрой восемнадцать, захлопнулась за спинами усталых путешественников. – Ты часом не обратил внимания на ту рыженькую буфетчицу, что так и стреляла глазками в нашу сторону? Интересно, на кого из нас она глаз положила? Откровенно говоря, я бы не отказался малость потискать эту девчонку – уж больно аппетитная.
– Нашел время думать о биксах! – презрительно фыркнул демон. – Станешь королевским зятем, тогда все придворные лярвы будут твоими.
– Во-во, именно королевским зятем, а пока я тот, кто есть сейчас, ни одна из них даже не посмотрит в мою сторону. А обыкновенным девушкам мы нравимся просто так – за то, что мы молоды и красивы…
– Ага, «молоды и красивы» – скажешь тоже! – продолжал изгаляться Шмультик. – Думаешь, она не успела разглядеть тот мешочек с серебряными монетами, которым ты тряс перед носом хозяина гостиницы? Именно отсюда все ее внимание к твоей исключительной персоне. Лярва она и во дворце, и в придорожной забегаловке лярва – как только денежками или какими другими благами запахнет, она тут как тут: «Возьмите меня! Я вся ваша!»
– Не слушай его, Гвенчик! – из зарослей комнатных растений на подоконнике донесся скрипучий голос магического корня. – Завидует он тебе, потому что ни одной демонессы вокруг аж за тыщу верст не сыскать.
– Это у него, скорее всего, от жары меланхолия, – сделал заключение юноша, – все-таки целых два дня тряслись по булыжнику, у меня так вся поясница разламывается. Давайте лучше, друзья, винца в номер закажем.
– И сыру, много-много! – заверещал Мандрагор.
– Хорошо, будет тебе и сыр, целая головка, – великодушно пообещал Гвенлин и встал с кровати, чтобы дернуть за кончик сигнального шнура, специально предназначенного для вызова гостиничной прислуги…
Через полтора часа, основательно утолив жажду, повеселевшие Гвенлин и Шмультик отправились осматривать достопримечательности столицы. Мандрагор, сославшись на общую усталость и желание отдохнуть в одиночестве, от прогулки решительно отказался.
Первым делом друзья осчастливили своим присутствием дворцовую площадь, где вместе с толпой зевак любовались отработанными движениями королевских гвардейцев во время процедуры смены караула, а также самим замком – зданием внушительных размеров, где, по заверениям Гвенлина, вполне вольготно могло бы разместиться все население Чумазовой Люди.
Затем погуляли по рыночной площади среди шумных продавцов и не менее шумных покупателей. Откровенно подивились изобилию выложенного на прилавки товара, но ничего не купили, поскольку цены на действительно стоящие вещи были запредельными, а разбазаривать общую кассу на разные побрякушки сомнительного происхождения не позволил практичный Шмультик, объявив в ультимативной форме размякшему от замысловатых комплиментов торгашей Гвену:
– Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи.
Особое внимание молодого человека привлекли оружейные ряды. Здесь никто никого не старался ухватить за полу куртки, поскольку оружейники – народ степенный, знают себе цену и за покупателем не гоняются. Гвенлин благоговейно дивился разнообразию колюще-режуще-рубящего оружия, от коротких прямых гладиев легионеров до тяжеленных рыцарских риттершвертов и сабель различных форм и размеров. Он нежно, как любимую девушку, гладил покрытую замысловатыми узорами поверхность металлических и кожаных доспехов. Осторожно сминал в ладони полу или рукав какой-нибудь кольчуги и, выпустив, любовался игрой солнечных бликов, разбрызгиваемых в разные стороны струящимся водопадом стальных колец. Чуть осмелев, брал в руки увесистые шлемы, но не рисковал надеть один из них на свою голову, боясь на подсознательном уровне, что после этого будет не в силах с ним расстаться.
Шмультику с большим трудом и едва ли не силой удалось увести друга от ратного многообразия. Однако после всего, что Гвен успел увидеть в оружейных рядах, у него напрочь отпала охота рассматривать женские украшения, дорогие ковры, посуду, одежду и прочую ерунду. К тому же близилась ночь, а с ней обычный для всякого средневекового города комендантский час. Чтобы успеть вернуться в трактир до наступления темноты, компаньонам пришлось постараться…
Отперев ключом дверь номера, любители прогулок нашли своего товарища спящим на подушке Гвенлина. От головки сыра не уцелело ни единой крошки, остатки вина из всех трех кувшинов были также тщательно оприходованы. Чтобы не разбудить магического корня, Шмультик негромким шепотом обратился к юноше с предложением:
– Гвен, что-то мне не хочется весь оставшийся вечер любоваться на этого пьяного обжору. Давай спустимся на первый этаж, там весело, музыка играет. Поедим, выпьем, с кем-нибудь знакомство сведем, вполне возможно, та рыженькая бестия обратит на тебя внимание. Пошли, Гвен…
Для двух состоятельных постояльцев тут же нашелся отдельный столик у стеночки, в полном соответствии с пожеланиями клиентов. Гвенлин и Шмультик уселись на тяжелые деревянные стулья с высокими прямыми спинками и в ожидании жаркого из молоденького ягненка – фирменного блюда этого заведения – принялись крутить головами, чтобы сориентироваться в окружающей обстановке. Трапезный зал трактира был внушительных размеров и мог вместить не одну сотню желающих скоротать вечерок за кружкой пива или бутылочкой вина. От яркого пламени многочисленных масляных светильников было светло как днем. У противоположной от входа в зал стены возвышалось нечто напоминающее эстраду, на которой четыре музыканта на лютне, трубе, скрипке и барабанах исполняли веселую песенку весьма фривольного содержания. В песне рассказывалось о том, как некая ловкая дамочка умудрилась всего лишь за одну ночь изменить своему муженьку целых пять раз, причем с пятью разными мужчинами, и остаться при этом в глазах рогатого супруга верной женой. Посетителями была занята примерно половина столиков заведения. В основном это были мужчины разночинного сословия: от богатых купцов до горожан среднего достатка. Представителей дворянства не наблюдалось, по-видимому, заведения, подобные этому, местные Атосы, Портосы и Арамисы обходили стороной. Время от времени за отдельными столиками раздавался вызывающе громкий женский смех.
– Проститутки, что ли? – задал вопрос товарищу Шмультик.
– Точно, жрицы любви. Их хозяин заведения специально в зал пускает и подкармливает, чтобы раскручивали клиента на выпивку, к тому же предоставляет апартаменты для интимных встреч и защищает от всяких проходимцев, желающих попользоваться женским телом на дармовщинку…
– В обмен на часть их заработка, – добавил сообразительный демон. – Хозяин этой забегаловки гнусный сутенер, каких на зоне опускают в первую же ночь…
– Да брось ты, Шмуль! Он предоставляет девицам возможность неплохо зарабатывать, многие из них, поднакопив деньжат, удачно выходят замуж и становятся примерными женами. Может быть, в том мире, откуда ты появился, все иначе, но в нашем девушек, торгующих своей любовью, а также их покровителей никто не презирает.