Он чувствовал острую необходимость сообщить Грейс об их «помолвке». Но, прекрасно помня, каким образом они последний раз расстались, Кен сомневался, что удастся сделать это по телефону. Дневные занятия в школе, наверное, уже закончились. Он может поехать к ней домой, объяснить, что случилось, сказать, что, как только страсти улягутся, они могут тут же объявить о расторжении помолвки.
При одном воспоминании о гаденьком взгляде Грегори Купера, издевательски сообщившего Кену о сплетнях, которые ходят о Грейс, ему захотелось убить его. И он очень жалел, что не имеет права защитить Грейс тем способом, которым больше всего хотел бы. С его точки зрения, лучшей зашитой для нее стало бы кольцо на левой руке — его кольцо!
Нет, во мне определенно гораздо больше от чопорного швейцарца, чем я всегда думал, мрачно признал Кен, направляясь к машине. Что напомнило ему о необходимости позвонить родителям. Он обещал матери вскоре приехать, но теперь этот визит придется отложить — по крайней мере до тех пор, пока он не убедится, что с Грейс все в порядке.
— Насколько я понимаю, вы собираетесь прийти на сегодняшнее собрание?
Грейс напряглась, когда Джина Орвелл отделилась от группы родителей у школьных ворот и подошла к ней.
— Вот только мне трудно представить, что теперь, когда у вас появился богатый жених, вас может особенно волновать будущее школы и ее учеников.
Богатый жених? У нее? О чем там толкует Джина? — устало подумала Грейс.
Еще никогда она не чувствовала себя такой изможденной к концу учебного дня. Но, разумеется, это был не обычный день, и только этим объясняется ее непреодолимое желание упасть на постель и заснуть. Однако только после того как она съест несколько восхитительных анчоусов… По необъяснимой причине Грейс мечтала о них весь день! Что было в высшей степени странно, потому что она никогда особенно их не любила.
Джина теперь стояла к ней вплотную. Ее злые глазки враждебно щурились.
— Надеюсь, вы не думаете, что только потому, что вы помолвлены с Кеном Эдвард-сом, вам не будут заданы вопросы, ответы на которые очень важны… для родителей, если не для департамента образования, — бросила она с нескрываемым презрением. — И…
— Минутку, — прервала ее Грейс, — что именно вы имеете в виду, говоря, что я помолвлена с Кеном Эдвардсом?
У Грейс опять закружилась голова, кровь сначала прилила к ее щекам, а потом опять отхлынула. Как могла, недоумевала она, Джине прийти в голову подобная нелепая мысль? Мысль, которую она, вне всякого сомнения, уже донесла до всех и каждого, с ужасом догадалась Грейс, заметив, с каким жадным любопытством наблюдают за ними другие родители.
— Немного поздновато для вас теперь изображать негодование или невинность, — с пренебрежением заявила Джина. — Однако, как мать, должна сказать, что в вашей ситуации вам обоим следовало бы больше блюсти себя и не совершать поступки, которые вредят репутации школы.
— Джина… — мрачно начала Грейс, но остановилась, заметив, что горстка матерей у ворот школы расступилась, пропуская подкативший к ним джип.
— Вот и ваш жених прикатил, — сварливо произнесла Джина, когда Кен вышел из машины. — Надеюсь, он не думает, что, купив пайнвудскую фабрику по бросовой цене, завоюет какое-нибудь положение или авторитет в местном обществе! Судя по тому, что говорил нам Грегори, эту семью против воли заставили продать бизнес. А всем известно, что Грегори, как никто другой, заботился о своих рабочих, — продолжала она, так нагло искажая правду, что Грейс не могла поверить собственным ушам.
Кен подошел к ним, и по какой-то причине, которую ей совсем не хотелось сейчас анализировать, Грейс обнаружила, что радуется, что он оказался здесь. Хотя он еще больше ухудшил и без того тяжелую ситуацию, собственнически положив руку ей на плечо, а затем, склонившись, коснулся губами ее щеки и пробормотал на ухо:
— Я все объясню, когда мы останемся наедине. — После чего немного отстранился и громко произнес: — Прости, что опоздал, дорогая. Мне пришлось задержаться.
И не дав ей возможности даже слово сказать, он подвел ее к машине, заботливо усадил на пассажирское сиденье и, обойдя вокруг капота, занял место водителя.
Подождав, пока исчезнут из виду собравшиеся наблюдатели, Грейс срывающимся голосом спросила:
— Не будешь ли ты так добр объяснить мне, что происходит и почему Джина Орвелл считает, будто мы помолвлены?
— Джина Орвелл? — озадаченно переспросил Кен.
— Женщина, которая стояла рядом со мной, когда ты подъехал, — нетерпеливо объяснила Грейс.
Она была измученна, сердита и очень голодна. Глупое желание попросить Кена, чтобы он остановился, позволил ей положить голову ему на плечо и разразиться очистительными слезами, было так велико, что она едва сдерживала его.
— Она близкая подруга Грегори Купера, — заметила Грейс. — И…
— Вот как? — прорычал Кен. — Что ж, тогда мне ясно, откуда она узнала о нашей помолвке.
— Нашей помолвке? — недоуменно выпалила Грейс. — Какой помолвке? Мы не помолвлены…
— Не официально…
— Вообще никак! — с яростью перебила его Грейс.
— Грейс, у меня не оставалось выхода, — спокойно сказал Кен. — Купер заявил, что тебя видели выходящей из моего номера рано утром… — Он замолчал, не желая рассказывать об омерзительном поведении и нападках Грегори.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — с жаром остановила его Грейс. — Меня видели выходящей из твоего номера — следовательно, я падшая женщина и не имею права учить маленьких невинных детей. Черт возьми, все, что я сделала, — это дважды переспала с тобой! Однако это не означает…
К ужасу Грейс, ее глаза наполнились слезами, а голос прервался от избытка чувств.
— Грейс, уж я-то знаю, что это означает и чего не означает, — попытался успокоить ее Кен. — Но это известно только нам двоим. Ты понимаешь, что я хочу сказать, не так ли? — мягко спросил он.
Грейс не ответила, и, взглянув на нее, Кен увидел, что она пристально смотрит в окно, а ее щеки горят. У Кена сердце разрывалось от желания как-то помочь ей.
— Вряд ли тебе стало бы легче, если бы я дал в местной газете объявление на всю полосу о том, что до ночи, проведенной в моем номере, ты была девственницей.
— Но это вовсе не означает, что ты должен был объявлять, что мы помолвлены, — возразила Грейс.
— Я сделал это, чтобы защитить тебя, — сказал Кен.
Защитить ее! Как он смеет сидеть здесь и заявлять о том, что хочет защитить ее, после того как уже сказал, что не хочет, чтобы она сохранила их ребенка? Или именно поэтому он так делает? — чувствуя себя глубоко несчастной, подумала Грейс. Может, это просто циничная уловка, направленная на то, чтобы внушить ей доверие к себе, держать всегда под рукой и иметь возможность действовать быстро, если возникнет такая необходимость?..