Аманда вдруг ощутила острое чувство вины. Она ведь знала, как важно для миссис Осакиро расположение всемогущего месье Лолливаля. А сегодня все испортила.
— Боюсь, я разругалась с этим Вальеспином в пух и прах, — отводя глаза, призналась она. — Наговорила такого, чего не следовало бы. Даже не знаю, может, теперь он сам откажется от помолвки.
Смуглое лицо японки второй раз за вечер посерело.
— Что вы наделали? Да месье Лолливаль спит и видит свою дочь замужем за этим испанцем!
Аманда виновато потупилась.
— Простите. Правда, мне очень стыдно. Но этот человек невыносим!
Миссис Осакиро схватила ее за руку и чуть ли не выдернула из кресла. Такая субтильная, вроде бы немолодая, и откуда только силы взялись?
— Вы должны отыскать его и помириться! — прошипела она. — Скорее! Пока он еще не уехал!
Аманда покачала головой.
— Миссис Осакиро, да поймите же, я не могу. Слышали бы вы, как он со мной разговаривал…
— Разговаривал? — Отпустив девушку, японка возмущенно всплеснула руками. — Лучше подумайте, как со мной будет разговаривать месье Лолливаль! Да что там разговаривать, просто вышвырнет на улицу без денег и рекомендаций! Как вы думаете, зачем он приставил меня к своей дочери? Чтобы свадьба состоялась во что бы то ни стало! А я понятия не имею, куда делась эта взбалмошная девица, да и вы еще делаете все, чтобы помолвка была расторгнута! — Внезапно она сменила тон на умоляющий. — Ну, Аманда, пожалуйста. Вы не понимаете, как это важно для меня.
— А вы не понимаете, как это будет трудно для меня, — вздохнула девушка, сдаваясь.
Найдя своего друга на террасе, в одиночестве любующегося звездной ночью, Альваро сначала плотно закрыл стеклянные двери и только потом дал волю своему раздражению.
— Ну и девица! Невыносима, просто невыносима! Из тех, кто привык всегда оставлять последнее слово за собой!
Рикардо благоразумно промолчал. Не говорить же Альваро, что мадемуазель Жанетт не единственная на сегодняшнем вечере, кто страдает этой небольшой слабостью.
Так и не дождавшись ответа, молодой человек опустился в плетеное кресло и устало подпер голову рукой.
Человеку с его положением в обществе, что ни говори, лучше жениться. Это раз. Франсиско нужна мать. Это два. И, наконец, если уж брак по любви для него невозможен, надо превратить его хотя бы в выгодную сделку. А месье Лолливаля связывают с его, Альваро, семьей давние как деловые, так и дружеские отношения. Это три. Так что, если ради этого не придется идти на совсем уж непомерные жертвы, кандидатура мадемуазель Жанетт представляется самой подходящей.
Подняв голову, Альваро несчастными глазами посмотрел на Рикардо.
— И почему только жизнь такая сложная штука?
— Потому, что ты слишком серьезно относишься к ней, — отозвался тот. — Хотя, видит Бог, у тебя есть на то все основания. Плюс твои довольно устаревшие понятия о чести. Их можно разделять, ими можно восхищаться, но, согласись, жизнь они осложняют довольно-таки здорово. Вот как в ситуации с месье Лолливалем.
— Но моя семья и впрямь перед ним в огромном долгу. Если бы не его поддержка, и финансовая, и техническая, и информационная, фирма моего отца прогорела бы во время последнего кризиса.
— Совершенно верно. Правда, не всякий счел бы, что из благодарности теперь должен жениться на дочери своего благодетеля. Но ты не можешь иначе. И я тебя понимаю. Как понимаю и твое нежелание на ней жениться.
Альваро снова вздохнул. До сегодняшнего дня он как-то не задумывался, почему месье Лолливаль так озабочен тем, чтобы выдать за него свою дочь: ни дать ни взять торговец, спешащий сбыть с рук сомнительный товар. Конечно, возможно, все вполне невинно — просто хороший отец заботится о будущем дочери. В конце-то концов ей уже двадцать шесть, хотя, надо сказать, выглядит она моложе, больше двадцати трех не дашь.
— Если не возражаешь, я бы поделился с тобой одной мыслью, которая только что пришла мне в голову, — сказал Рикардо.
Альваро кивнул.
— Валяй. Любая мысль по этому поводу сейчас будет, что называется, в кассу. Потому что своих мыслей у меня практически нет.
— Мы ведь оба знаем, какой у месье Лолливаля чудовищный нрав, да?
— Уж это точно, — вздохнул молодой человек.
— Так вот представляешь, что с ним будет, если он узнает, что ты отказался жениться на его дочери, не проведя в ее обществе и получаса? Как пить дать сочтет это за личное оскорбление. А месье Лолливаль может быть очень опасным врагом.
— И снова ты прав. Как ни велико искушение, а я себе позволить подобной роскоши не могу. — Из груди Альваро вырвался очередной душераздирающий вздох.
— Но, может, — добавил секретарь, — если бы ты провел с Жанетт еще хотя бы часик, вы бы начали лучше понимать друг друга? Того гляди, она бы тебе даже понравилась.
— Понравилась?! — Альваро аж задохнулся. — Ну, это вряд ли. Хотя я понимаю, к чему ты клонишь, Рикардо. И наверное, последую твоему совету. Попробую предпринять еще один заход. В конце концов это только по-честному: дать девушке второй шанс. Кто знает, может, у нас что и получится.
— Вот именно!
И с подобным напутствием Альваро де Вальеспин отправился на поиски невесты.
Самое интересное, что, судя по всему, мадемуазель Жанетт успела прийти ровно к тому же выводу. Едва войдя в зал, Альваро заметил ее — она оглядывала гостей, точно кого-то искала среди них, а заметив жениха, направилась в его сторону. Правда, лицо ее отнюдь не пылало энтузиазмом, а походка казалась слегка скованной, словно решение далось ей с немалым трудом, но эти мелочи сейчас ничуть не волновали Альваро. Он твердо вознамерился сделать все от него зависящее, чтобы загладить ссору и, если повезет, найти с невестой общий язык. Удастся подружиться с ней — лучше и не придумаешь. Но если придется тащить упрямицу к алтарю силой — что ж, так тому и быть.
На ходу разглядывая мадемуазель Жанетт, Альваро в очередной раз успел подивиться ее необыкновенной, ослепительной, но вместе с тем на редкость одухотворенной красоте. На миг сердце его сжалось от чего-то очень похожего на сожаление. Ах, будь она только другой, не такой, какой рисуют ее все слышанные им сплетни, они могли бы чудесно поладить. Но, увы, уповать оставалось разве что на чудо.
Пробормотав какой-то комплимент, Альваро снова пригласил девушку на танец. Она натянуто улыбнулась в ответ и украдкой бросила на свою спутницу-японку взгляд не то мятежный, не то взывающий о помощи, но руку подала. А большего Альваро сейчас и не требовалось.
Стоило Аманде оказаться в крепких объятиях этого красивого, но мрачного испанца, предательское тело вновь принялось за свое. Колени подкашивались, под кожей растекались жаркие ручейки огня, в голове мутилось. Вот ведь нелепость! Она же решила, твердо решила, что Альваро ей совершенно безразличен, даже скорее неприятен, так почему же тело отказывается признавать сей факт?